со вздохом останавливается у двери в кабинет Ёну. Именной таблички больше нет, и от двери веет пустотой. Мину, который тоже только что пришел в офис, видит Суён.

МИНУ. У Ёну снова не вышла на работу?

СУЁН. Похоже на то.

Суён открывает дверь в кабинет Ёну.

Пустой стол, пустой стул – нет ни одной личной вещи Ёну.

CUT TO

Чунхо стоит на том же месте, где была Суён, и оглядывает опустевший кабинет Ёну. В смешанных чувствах он кладет на стол Ёну подарок, который собирался отдать ей в серии 3.

СЦЕНА 5. Кабинет Мёнсока (внутри / день)

Мёнсок сидит за своим столом, когда его взгляд падает на лежащий на столе предмет. Это папка, из которой виден уголок оставленного Ёну заявления на увольнение. Вздохнув, Мёнсок закрывает папку.

СЦЕНА 6. «Кимпабы у Ёну» (внутри / день)

Ёну сидит на своем обычном месте и ест кимпаб.

Выглядит она праздно: вместо костюма на ней толстовка и трико, а волосы собраны в неаккуратный хвост.

ПОСЕТИТЕЛЬ. Рассчитайте, пожалуйста.

КВАНХО. Сейчас!

Вставляя карту в терминал для оплаты, Кванхо краем глаза смотрит на Ёну. Зная, что она уже который день подряд не ходит на работу, он непроизвольно вздыхает.

В этот миг за окном мелькает бегущий силуэт. Кванхо едва заметно улыбается, стараясь прогнать свое тягостное настроение.

КВАНХО. Ёну, к тебе подружка!

Услышав это, Ёну поднимает голову. В следующий миг в кафе, с силой распахнув дверь, вбегает Гырами.

ГЫРАМИ. У-Ёну-Ёну!

ЁНУ. Тон-Тон-Гырами!

Обе делают «дэб».

Гырами садится напротив Ёну.

КВАНХО. Гырами, ты ведь не завтракала? Я тебе кимпаб сделаю.

ГЫРАМИ. Тогда мне с отбивной.

КВАНХО. Ешь обычный.

ГЫРАМИ. Ладно.

ЁНУ. Утро на дворе… а ты не спишь и уже у нас?

ГЫРАМИ. Да на отца разозлилась! Братья его обманывают, а он печати на непонятных расписках ставит! Нам теперь всем конец!

ЁНУ. Расписка?

ГЫРАМИ. Да, расписка, согласно которой он должен разделить компенсацию за землю между братьями.

Кванхо приносит Гырами кимпаб и садится рядом с Ёну.

КВАНХО. Твой отец получает компенсацию за землю? За поля, которые на Канхвадо находятся?

ГЫРАМИ. Да. Изначально эти полтора с лишним гектара принадлежали дедушке, но перед смертью он записал их на моего отца. А недавно в этом районе решили начать застройку, поэтому государство платит нам компенсацию. Десять миллиардов вон.

Ёну и Кванхо ошарашены такой цифрой.

КВАНХО. Ничего себе! Правда? Вот это да!

ЁНА. Вот это да…

КВАНХО. А мы ведь больше трех лет жили на Канхвадо! Надо было тогда землю купить! Эх!

ГЫРАМИ. Но мой непутевый отец решил отдать все своим братьям, а сам, кроме долгов, ничего не получит! Пятьдесят процентов – дяде Тонилю, тридцать – дяде Тони, а нам – двадцать процентов.

КВАНХО. А твои дяди, что, иностранцы? Тон-иль и Тон-и?

ГЫРАМИ. Нет, их имена соответствуют порядку, в котором они родились: первый – Тониль, второй – Тони и младший – Тонсам[10]. А вместе с фамилией получается Тон Тониль, Тон Тони и Тон Тонсам. Это дедушкина работа. Как будто собакам наспех клички придумал. А знаете, как его самого звали при этом?

ЁНУ. Как?

ГЫРАМИ. Вонбин. Тон Вонбин – имя для красавчика[11].

Гырами и Кванхо смеются.

Ёну не понимает, что здесь смешного, и сидит с серьезным лицом.

КВАНХО. А почему только долги? Если твоему отцу достается двадцать процентов, то от десяти миллиардов ему должно остаться двести миллионов вон.

ГЫРАМИ. Потому что Тон Тонсам – настоящий болван! Он обязался выплатить все налоги самостоятельно. Притом что даже не знал тогда, какой будет сумма. А позавчера узнал и слег с ударом.

ЁНУ. Сколько налогов?

Гырами берет телефон, чтобы найти сохраненную цифру.

ГЫРАМИ. Подоходный налог от передачи земли вместе с муниципальным подоходным налогом – два миллиарда двести шестьдесят миллионов вон. Ну разве это не ерунда? От общей суммы компенсации в десять миллиардов один дядя получает пять миллиардов, другой – три, а у моего отца появляется долг в двести шестьдесят миллионов вон! Такое вообще бывает?

Ёну и Кванхо хмурятся.

КВАНХО. А зачем твой отец подписывает такие невыгодные договоры?

ГЫРАМИ. Мой отец думает, что его братья великие. Сам он всю жизнь в поле работал, учился мало, а вот братья его постоянно хвастаются, что в Сеуле образование получали. У них и в возрасте разница большая, со старшим – двенадцать лет… Если они что-то говорят, папа даже возразить не может.

Кванхо с сожалением вздыхает.

ГЫРАМИ. Мы для них ничто, мелочь, с нами можно не считаться, потому что нам по таким вопросам и проконсультироваться не с кем. Но тут-то я и сказала, что у меня вообще-то есть подруга-юристка!

ЁНУ. Кто?

ГЫРАМИ (нетерпеливо). Да ты!

ЁНУ. Я?.. Я больше не работаю.

ГЫРАМИ. Что? Почему?

КВАНХО. Да, мне тоже интересно узнать! Почему ты не хочешь работать?

Гырами и Кванхо, которых Ёну не посвящала в подробности, сверлят ее взглядом. Ёну смущается и не может ничего ответить.

ЁНУ. Я тебя познакомлю с другими адвокатами. Расписка сейчас у тебя?

ГЫРАМИ. Нет, она должна быть у папы.

Кванхо, надеясь, что это шанс повлиять на решение Ёну, вскакивает с места.

КВАНХО. Тогда поехали! Я закрою кафе, и мы все вместе поедем за распиской!

ЁНУ. Что?

ГЫРАМИ. Ура! Едем на Канхвадо все вместе! Супер!

СЦЕНА 7. Машина Кванхо (внутри / день)

Малолитражка Кванхо мчит на Канхвадо.

Кванхо ведет машину, Ёну сидит на переднем сиденье, а Гырами – на заднем.

КВАНХО. Давно мы на Канхвадо не были! В Сеул мы переехали, когда Ёну поступила в университет, значит, семь лет прошло? Ты, Гырами, переехала в Сеул примерно тогда же?

ГЫРАМИ. Да, после того как старшие классы окончила.

КВАНХО. Заедем ненадолго в город? Заглянем в вашу школу.

ГЫРАМИ. Зачем?

КВАНХО. Ну, воспоминания ведь все-таки. Вам разве не интересно, как дела в вашей родной школе?

ГЫРАМИ. Не интересно.

ЁНУ. Не интересно.

КВАНХО. Правда?

Кванхо почему-то разочарован. Ёну смотрит в окно. Спустя семь лет местный пейзаж кажется ей незнакомым.

ЁНУ. (N) В школе надо мной издевались, поэтому отец решил переехать на Канхвадо. Он думал, что в маленькой деревенской школе мне будет лучше.

СЦЕНА 8. Спортивная площадка перед старшей школой «Хвамун» (снаружи / день) – прошлое

Десять лет назад.

Спортивная площадка перед маленькой, на сто учеников, школой. Сорокадвухлетний Кванхо сидит перед шестнадцатилетней Ёну и говорит с ней, заглядывая в ее глаза.

КВАНХО. Местные дети добрые и искренние. Все будет хорошо, совсем не так, как в Сеуле.

ЁНУ. Да.

Ёну едва заметно кивает, даже не взглянув на отца. Тогда ее расстройство проявлялось гораздо сильнее. Ее взгляд, движения, голос, интонации и даже мешковатая форма – все выглядит нелепо.

КВАНХО. Сразу иди в учительскую. Классный руководитель тебя ждет.

ЁНУ. Да.

Ёну идет к зданию школы. Ее походка гораздо менее уверенная, чем теперь. Она напоминает неровно стоящего на ногах новорожденного олененка. По глазам Кванхо видно, что он переживает, наблюдая за ее удаляющимся силуэтом.

ЁНУ. (N) В деревне ничего не изменилось. В школе меня дразнили лузершей. Сверстники даже придумали для меня игру, которая называлась «Ой, я нечаянно!».

СЦЕНА 9. Кабинет в старшей школе «Хвамун» (внутри / день) – прошлое

Перемена. Ёну, сидя за партой, открывает пакет молока.

Она подносит его к губам, и в тот самый миг, когда собирается отпить, УЧЕНИЦА 1 выбивает пакет