и левым флангом Донской (группа генерала Коновалова) в направлении линии фронта Луганск — Дебальцево[88].

В свою очередь, красное командование, осознав теперь полностью всю важность занятия Донецкого бассейна, указывало армиям Южного фронта основную задачу — овладение Донецким бассейном.

Таким образом, обе стороны имели одну и ту же цель, что и определило весьма упорный характер борьбы на Донецком театре военных действий в продолжение всей весны 1919 г.

Бои, впрочем, начались уже в феврале, но не приводили ни к каким результатам, несмотря на усиление состава 13-й армии бригадой 13-й дивизии, взятой из фронтового резерва. Малоуспешность действий Южного фронта объясняется, во-первых, недостаточной увязкой боевого сотрудничества 13-й армии и группы Махно и, во-вторых, не отвечающей целям группировкой армий фронта. 11 марта командюж, очевидно, сознавая это, директивой № 2289 пытается придать фронту более отвечающее обстановке положите и, не изменяя задач, указывает армиям: 8-й — сосредоточиться на участке Веселогородск — Луганск, Луганская — Митякинская для наступления на Новочеркасск; 9-й и 13-й — в целях обеспечения этого наступления занять более широкие фронты, а именно — 9-й до Митякинской, а 13-й до Гундоровской включительно. Ввиду того, что Гундоровская лежит, как и Митякинская, на реке Донце, но южнее, оказывалось, что 13-я армия своим левым флангом должна была прикрыть 8-ю и правый фланг 9-й армии.

Беглый взгляд на карту показывает всю путаность указанной директивы. 8-я армия отводится к западу и занимает фронт около 50 км, 13-я и 9-я армии растягиваются в пространстве (9-я армия свыше 200 км), причем эта растяжка требует ряда длительных передвижений по фронту и ненужной смены одних частей другими. И вместе с тем ясного и определенного сосредоточения усилий против сильнейшего противника в Донбассе все же не оказывается.

Вмешательство главного командования было поэтому вполне естественным. Директивой от 12 марта № 115[89] главное командование резко ставило вопрос о скорейшем выполнении основной задачи — захвата Донбасса и овладения Ростовом, причем командюжу предлагалось отказаться от столь непроизводительной траты времени и сил и внести надлежащую ясность в задачи армий. Надо было также устранить ту путаницу, какая наблюдалась в разграничительных линиях.

Эти указания не были, однако, восприняты командюжем[90], и перегруппировка по директиве № 2289 начала осуществляться. Армии были поставлены в неимоверно трудные условия, причем эти трудности усугублялись еще разливом реки Донец, что совершенно не было предусмотрено командованием, и 13-я армия, находясь на правом берегу реки, оказалась предоставленной самой себе.

Противник этим воспользовался, и усилия добровольческих частей с этого момента переносятся исключительно на 13-ю армию, которая в непосильной борьбе, неся крупные потери, стойко отбивала все атаки белых, переходя сама нередко в контрнаступление. Наконец такие непосильные для 13-й армии действия, вконец ее измотавшие, обращают на себя внимание командюжа, который 27 марта (телеграмма № 155) приказывает армии перейти к обороне, пользуясь для этого благоприятными естественными условиями. Это указание следовало бы оценить как весьма положительную сторону руководства армиями со стороны командующего фронтом, если бы на другой же день, 28 марта, командюж сам не отменял этого указания, опираясь на незначительный успех 13-й армии в направлении на Никитовку[91].

Дело в том, что главком продолжал требовать более решительных действий (телеграмма 22 марта). К концу марта 1-я Московская рабочая и Инзенская дивизии были уже подтянуты к левому флангу 13-й армии, ожидалась 12-я дивизия, к правому флангу 13-й армии подошла украинская дивизия Махно. Поэтому 26 марта был намечен новый план действий — обрушиться двойным охватом через Рутченково (южнее Юзовки) и Колпаково на более слабый корпус Май-Маевского (6000 штыков и 1400 сабель), выставив заслон (около 12 000 штыков и 800 сабель) против более сильного корпуса генерала Покровского (дивизии Шкуро и Пржевальского, 12 000 штыков, 7500 сабель), который сосредоточивался в районе: Павловка (юго-восточнее Луганска) — Гундуровская — Лихая — Александров-Грушевский. Начало исполнения было намечено на 30 марта. Инзенская дивизия была еще в пути, 12-я — на северном берегу Донца. Снежные бури и оттепели задерживали движение. Но требование решительных действий и успех под Никитовкой побудили назначить переход в наступление 13-й армии с рассветом 29 марта, не закончив сосредоточения сил.

* * *

Выполнение этой задачи было, однако, не по силам 13-й армии. За предыдущие бои она заметно ослабела, к тому же в процессе боевой работы армия совершала коренные переформирования. Партизанские части, составлявшие ранее группу Кожевникова, должны были составить две дивизии — 44-ю и 42-ю. Перешедшие в подчинение командующего армией 13-я дивизия (фронтовой резерв) и 9-я дивизия (с Украинского фронта) не могли оказать серьезной поддержки в этот период: переброска дивизий шла по частям и весьма медленно из-за бездорожья, весенней распутицы и неблагоприятных взаимоотношений командований Южным и Украинским фронтами.

Общая численность боевого состава армии не превышала к этому моменту 8000 штыков и около 200 сабель. 8-я армия, до того не проявившая активности главным образом по причине разлива реки Донец, получила задачу: вместо намечавшегося, но не осуществленного удара вдоль железной дорога Лихая — Ростов поддерживать частью сил удар 13-й армии.

Группа Махно нацеливалась для действия по тылам противника со стороны западного фаса Донецкого театра.

Несостоятельность этой директивы станет очевидной после оценки группировки противника. Район Донбасса занимает корпус генерала Май-Маевского[92]. Состав его определялся нашими источниками в 6000 штыков и 14 000 сабель. Восточнее его в Луганском направлении — корпус генерала Покровского (дивизии Шкуро и Пржевальского) в составе 12 000 штыков и 7500 сабель.

Итак, 8-я и 13-я армии общей численностью около 26 000 штыков и 3300 сабель, при поддержке 10 000 партизан Махно, выделяя незначительные силы против генерала Покровского, нацелились на слабейшую группу генерала Май-Маевского. Главные силы против слабейшего и незначительный заслон против сильнейшего из противников — группировка, способная принести успех, если бы сильнейшая группа противника покорно и безучастно ждала своей очереди подвергнуться нападению. Успех был бы еще возможен при условии широкой предприимчивости и подвижности нападающего, а главное — при наличии тактической маскировки и стратегической внезапности. Ничего этого у армии Южного фронта не было. Наоборот, белые в силу подавляющего превосходства в коннице обладали в несравненно большей степени подвижностью и предприимчивостью. Маневр фронта был своевременно ими разгадан, как это можно предполагать, и уже 27 марта войска генерала Покровского перешли в наступление на Луганском направлении. Этот контрманевр противника срывает намеченную операцию. Части 8-й армии (две дивизии) вынуждены изменить свое направление, и вместо действий против Май-Маевского с севера они бросаются командованием Южфронта на Луганское направление против генерала Покровского. В свою очередь,