С клиентами, как честными, так и не очень, тетушка была всегда строга, читала им нотации и наводила на них ужас. Перед ней трепетали даже взрослые мужчины и отъявленные головорезы. И никто из них никогда бы не подумал поднять на нее руку.

Во всяком случае, до того приснопамятного июльского дня…

Было тогда так душно и так жарко, что никто, казалось, не решился выходить на улицу, предпочитая или покинуть город, или, если нужда не позволяла или работа заставляла остаться в столице, не покидать более-менее прохладные помещения.

А ближе к вечеру небо вдруг заволокли свинцовые тучи, солнце, словно проглоченное мраком, исчезло, и началась знатная гроза, каких давно не случалось. Сначала стало темно, как ночью, а потом по крышам и мостовой застучали градины размером с небольшой орех.

Тетушка грозы боялась. Наверное, это явление природы было одним из немногих, что вселяло в нее страх. Ибо милая набожная старушка упорно не могла понять, как можно после кончины в преклонном возрасте, в собственной, разумеется, постели, оказаться на небе, когда временами с того же неба сыплет град, а среди облаков сверкают молнии и грохочет гром?

О том, что тетушка окажется на небе именно во время грозы, никто, конечно же, и помыслить не мог. Кроме, разумеется, человека задумавшего ужасное преступление.

И в этот раз сверкали молнии и грохотал гром. И дождь походил на те, о коих речь была в книгах о приключениях в далеких странах: там, в джунглях, ливни смывали целые деревни.

По причине непогоды клиентов в ломбарде было немного — зашли всего три человека, и то ранним утром, когда жара, взявшая город в заложники, еще не достигла своего апогея и не перешла в грозу. Впрочем, число посетителей мало влияло на прибыль — один-единственный человек мог принести нечто из ряда вон выходящее, что немедленно отправлялось в особую тетушкину кладовую, в то время как десять могли притащить никому не нужный хлам, за который и полушку дать жалко.

Так как работы было не очень много, Женя забралась под стол и, отделенная от всего остального мира засаленной скатертью, принялась думать. В подстолье царила самая настоящая темень — город словно погрузился на дно океана, а электричество жадноватая тетушка использовала крайне неохотно.

О том, чтобы работать над рассказом, начатым пару дней назад, и речи быть не могло — мрак ведь, хоть глаз выколи. Зато ничто не мешает обдумывать развитие сюжета и решить, что сделать с главной героиней, попавшей против своей воли в передрягу, и как ее свести с бравым проницательным сыщиком.

Закрыв глаза, Женя словно ушла в свой мир, в тот самый, который где-то существовал и который ей надо было извлечь из лабиринтов фантазии на свет божий (хотя с учетом тьмы, проглотившей город, сравнение было более чем неподходящее), сделав тем самым выдумку реальностью. И вдруг до ушей юной писательницы донеслись переливы дверного колокольчика.

Женя выглянула из-под скатерти — и услышала шаги тетушки. Та, громыхая привязанными к поясу ключами, отправилась вниз по лестнице в комнатушку, где принимала особых гостей, то есть представителей криминального сообщества.

Интересно, кто решил наведаться к ней в самый разгар небывалой, как позднее сообщат синоптики, бури, самой сильной за прошедшие десять лет?

Но этого Женя так и не узнала. Хотя слышала через неплотно прикрытую дверь, которая вела на уходившую вниз крутую лестницу, дребезжащий голос тетушки и другой, посетителя, мужской. Говорили они так тихо, что не разобрать ни слова.

Снова усевшись под столом, Женя вдруг ясно представила себе сцену. Ее героиня, мучимая нищетой, идет сдавать свой медальон, что украшал ее шею с малых лет и был единственным напоминанием о родителях, в ломбард — и встречается там с сыщиком… Или, наоборот, встречается в проулке около ломбарда с бандитом, от которого ее сыщик и защитит? Или…

В этот момент до Жени долетел приглушенный крик, перешедший в протяжный стон. Девочка встрепенулась и прислушалась. Стон больше не повторялся. Словно оцепенев, предчувствуя ужасное, девочка затаилась под столом. И в этот момент раздались шаги.

Шаги были тихие, но вселявшие ужас. Потом легонько скрипнула дверца, что вела из катакомб, предназначенных для встреч тетушки с мазуриками, наверх. Наконец тот, кто заявился в ломбард во время самой сильной грозы десятилетия, оказался в паре метров от Жени.

О том, что под столом прячется девочка, незваный гость не подозревал — скатерть надежно скрывала Женю от глаз вошедшего. А она, изогнувшись, могла видеть только его сапоги, да и те не полностью. Сапоги были черные, с узкими носами и коваными, затейливой формы каблуками. Но что гость был мужчиной, это сомнений у Жени не вызывало.

Человек подошел к столу — и девочка замерла, уверенная, что ему известно ее прибежище. Вот сейчас он сдернет скатерть со стола, обнаружит ее и… О том, что последует, думать не хотелось. Потому что в ушах Жени все еще стояли протяжный крик и глухой стон. Крик и стон тетушки, которая отчего-то не поднялась наверх с гостем, а осталась внизу, хотя никогда бы не позволила постороннему оказаться в ломбарде, пусть даже и в отделенной от хранилища приемной, одному.

Но посетитель стягивать скатерть или заглядывать под стол не намеревался, ибо явно не подозревал о том, что находится в помещении не один. Раздался странный звук, как будто мужчина положил на стол что-то массивное, и сапоги приблизились вплотную к краю свисавшей до пола скатерти.

Женя увидела, что они покрыты брызгами. В общем-то неудивительно при разыгравшейся на улице буре. Но… Но брызги эти были… цвета крови. Причем с вкраплениями чего-то серого и белого. А когда человек повернулся, Женя увидела, что за его каблук зацепился клок седых волос, скрывая странную то ли эмблему, то ли знак мастерской.

Зажав рот руками, боясь издать звук, Женя поняла, что вкрапления серого и белого на красном это осколки кости и кусочки мозга. А волосы, что прилипли к каблуку… Это же волосы тетушки!

Раздался скрежет — «гость» явно открывал обитую железом дверь, что вела в хранилище. Ключи он мог взять только у тетушки, но та бы никогда и ни за что не отдала ключи чужому человеку. Возможность у него была только одна: забрать их, применив к тетушке силу. И брызги крови и мозгов, а также осколки кости и клок седых волос были прямым тому подтверждением.

Женя услышала, как убийца — в том, что вошедший в комнату убил тетушку или, по крайней мере, пытался это сделать, сомнений быть не могло — проник в хранилище. Когда шаги затихли и донесся скрежет другой двери, той самой, что вела в каморку с наиболее ценными вещами, девочка приняла решение.

Она вынырнула из-под стола… и на свою беду, задела, запутавшись в бахроме, скатерть. Та поползла вниз, в сторону. Отбросив полотнище, Женя взглянула на то, что лежало на столе.

Это был небольшой тесак, какой используют кухарки для разделки птицы. Острое лезвие было все в крови.

Тесак едва не съехал вместе со скатертью на пол, поэтому Женя машинально схватила его. Оказывается, орудие преступления не такое уж и тяжелое. Положив его назад на скатерть, девочка отступила прочь.