Не надо было ей заводить разговор об отношениях.

— Все хорошо? — спросила она.

— Нормально. — Он пожал плечами. — Мама дала диск с фотографиями.

— С фотографиями Дилана? — Может быть, поэтому он был так напряжен? — Можно посмотреть?

— Что, здесь? Прямо сейчас?

— Да. — Если он не покажет их ей сейчас, потом найдет какой-нибудь предлог не показывать вообще. — С Этаном все в порядке, Кристен и девочки присмотрят за ним.

На его скулах вздулись желваки.

— Ладно, — небрежно сказал он, но она не поверила этой небрежности.

Он отвел ее в комнату с экраном и проигрывателем, поставил диск и сказал, что нужно сделать дальше.

— Ты ведь посмотришь их со мной?

Макс нерешительно переступил с ноги на ногу.

— Пожалуйста, останься. Мне ведь нужны будут твои комментарии. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о нем.

— Фотографии подписаны.

Джиллиан продолжала умоляюще смотреть на него, пока он не сдался и не сел на диван рядом с ней, обняв ее за плечи, чем безмерно удивил ее.

После всего, что случилось между ними, было странно, что простой жест — рука на плече — вызвал у нее такую реакцию.

— Готов? — спросила она.

— Всегда, — беспечно, но без энтузиазма ответил он.

Фотографии были расположены в хронологическом порядке. Открывался ряд изображением Лоры с огромным животом, следом шло фото двух крохотных младенцев в одинаковых голубых костюмчиках, но в шапочках разных цветов.

— Близнецы? — спросила Джиллиан.

Макс покачал головой:

— Нет, двойняшки, но вне семьи нас все равно различали с трудом.

Меняясь с возрастом, мальчики стали отличаться друг от друга. На фотографиях были запечатлены дни рождения, Рождество, школьные праздники. Мальчики лазали по деревьям, как обезьянки, карабкались по стенам, прыгали со скалы в озеро. У Джиллиан замирало от страха сердце от одного только взгляда на них.

— Ваши родители, наверное, с ума сходили от ужаса.

Макс улыбнулся:

— Страх был нам неведом. Мы думали, что неуязвимы.

На фотографиях были и их соревнования, чаще всего заканчивающиеся победой одного или обоих.

— Вы любили состязаться?

Макс снова улыбнулся:

— Очень.

И вдруг, сразу после изображения обнимающихся Макса и Дилана, на экране появились похороны, а потом фотография гранитного надгробного камня, утопающего в цветах. Джиллиан почувствовала, как ее сердце сжалось от скорби по мальчику, которого она никогда не знала.

Экран погас, комната погрузилась в полумрак. Они сидели рядом, не двигаясь.

— Я не знал, что делать, когда он умер, — сказал Макс. — Я всегда был половинкой целого и вдруг перестал понимать, что я такое.

Он резко встал и подошел к занавешенному окну.

— Как ты справился? — спросила Джиллиан прежде, чем он успел отдернуть занавески: она чувствовала, что ему будет легче говорить в темноте.

— Я прошел через все стадии горя — гнев, отрицание, вина, снова и снова по кругу. В конце концов я понял, что никогда полностью не оправлюсь, но позволить себе сдаться не могу. И я просто продолжил жить… пустой внутри.

Она не знала, что сказать, просто не могла постичь глубину его горя. Он отодвинул занавески и пошел к выходу, но Джиллиан догнала его. Он вызывающе посмотрел на нее, ожидая, что она скажет, и зная, что все прозвучит не так, как нужно, и Джиллиан молча взяла его за руку, поздравив себя, когда он сжал ее пальцы и не отпускал, пока они шли обратно.

Кристен протянула Джиллиан бокал вина:

— Держи. Мне кажется, тебе не повредит.

Она села на диван рядом с Джиллиан со своим бокалом в руке. На полу перед ними Лили и Николь наряжали Этана феей.

Макс принял предложение Лоры остаться на ужин. Джиллиан не могла избавиться от ощущения, что ему просто не хотелось оставаться с ней наедине. Не ошиблась ли она, убедив его показать ей фотографии Дилана? Не зашла ли слишком далеко? Ей казалось, что она движется вперед с завязанными глазами. Верно выбранный путь обеспечит ей безопасность, ошибочный — приведет к пропасти.

Сегодня она только и делала, что оступалась, когда дело касалось Макса: этот разговор об отношениях, вопрос о Дилане, — но ей казалось, что у нее получается не показывать свою тревогу.

— Что, я так плохо выгляжу?

— Я не это имела в виду.

Кристен отпила вина.

Джиллиан благодарно подняла свой бокал:

— Я знаю, но ты все равно права. Тяжелый день.

Кристен и ее девочки очень помогли ей пережить его. Лили и Николь были в восторге от маленького кузена, с которым можно повозиться, и не отходили от него ни на шаг.

— Конечно, тебя весь день допрашивали.

— Да, я привыкла к тому, что вопросы задаю я. Как я держалась?

Кристен рассмеялась:

— Вполне достойно. И мама благодарна тебе по гроб жизни, что ты заставила Макса посмотреть фото.

— Ты знаешь об этом? — удивилась Джиллиан.

— В этом доме слухи распространяются как огонь по разлитому маслу. До сегодняшнего дня Макс не говорил о Дилане, даже не смотрел на его фотографии. Я так рада, что с тобой он смог пересилить себя. Вы с Этаном так хорошо на него влияете, я уже начинала думать, что он больше никогда никого не полюбит.

Джиллиан промолчала. Максу не понравилась бы такая формулировка относительно нее, но она надеялась, что он чувствовал что-то к их сыну. Джиллиан постаралась не думать о неправильной трактовке, которую Кристен дала их отношениям. Может быть, когда-нибудь… у них что-нибудь получится.

Этан закружился в своем новом наряде, весело смеясь, и девочки тоже захихикали.

— Очаровательный мальчик, — сказала Кристен, прерывая тяжелые размышления Джиллиан.

— Ему определенно нравятся твои девочки.

— Им нравится, когда есть с кем поиграть. Все дети такие.

Джиллиан поняла, к чему она ведет, и сделала еще глоток вина.

— Не думаете завести второго?

Джиллиан следовало бы сразу отмести это предположение, но, глядя на Этана и девочек, она понимала, что ей бы этого хотелось. Кристен улыбнулась:

— Вижу по глазам.

— Мне всегда хотелось иметь двоих или троих, может быть, даже больше.

Теплые отношения в большой семье Макса могли вызвать в ней еще и не такие желания.

— И ты не хочешь, чтобы разница в возрасте была заметной.

Голубые, как у Макса, глаза Кристен озорно блестели.