С августа по октябрь британские цензоры ограждали египетское общество от плохих новостей с фронта. Новости из Стамбула также подлежали строгой цензуре — до тех пор, пока 2 ноября османы не вступили в войну. Парадокс заключался в том, что Египет, хотя и был оккупирован британцами и находился под их фактическим правлением с 1882 года, юридически оставался частью Османской империи, в которую он входил начиная с 1517 года. Хедив был османским наместником, который назначался османским султаном и платил ежегодную дань в османскую казну. Как союзница Германии, Османская империя стала врагом Британской короны. Таким образом, Египет оказался в противоречивом положении: с одной стороны, он был вассальным государством Османской империи, но, с другой, в соответствии с указом от 5 августа, был обязан вступить в войну против османов на стороне Британии. В ничуть не менее сложном положении находилась и Великобритания. Вступление османов в войну означало, что она оккупировала вражескую территорию и 13 млн жителей Египта были ее врагами.

В тот же день, когда османы официально вступили в войну, британцы ввели в Египте военное положение. Несмотря на отсутствие реакции со стороны широкой общественности, у британских властей по-прежнему оставались серьезные сомнения в лояльности египтян. Чтобы не привлекать египетских солдат к боевым действиям, где религиозные узы почти наверняка перевесят лояльность колониальной власти, британцы решили полностью освободить население страны от участия в войне. Шестого ноября командующий британскими силами в Египте генерал сэр Джон Максвелл сделал следующее заявление: «Отдавая дань уважению и почитанию, с которым магометане Египта относятся к султану, Великобритания берет на себя все бремя ответственности за ведение настоящей войны, не взывая к помощи египетского народа»[102].

По словам известного египетского политического деятеля Ахмеда Шафика, это заявление Максвелла «успокоило египетское общество», которое после 30 лет оккупации меньше всего доверяло намерениям британцев. Пообещав избавить египетский народ от участия в войне, британцы в то же время ввели строгие ограничения, чтобы исключить любое препятствование своим действиям в Египте и оказание помощи османам. Кроме того, вскоре британцы поняли, что не в состоянии выполнить свое обещание и справиться без помощи египтян. Когда пришло время, египетские солдаты были направлены оборонять Суэцкий канал, а рабочие мобилизованы в трудовые отряды на Западный и Ближневосточный фронты Первой мировой войны[103].

Хотя британцы сумели сохранить общественный порядок, им еще предстояло разрешить юридические противоречия, связанные с их положением в Египте. Поэтому 18 декабря Великобритания в одностороннем порядке объявила о переходе Египта под британский протекторат, положив конец 397-летнему периоду османского правления. На следующий день британцы сместили правящего хедива, который слишком явно симпатизировал османам, и поставили у власти старшего принца правящей семьи Хусейна Камиля. А поскольку теперь Египет перестал быть вассальным государством, британцы дали новому правителю титул «султан» — что было весьма лестным «повышением», так как ставило правителя Египта на один уровень с султаном в Константинополе. С новым лояльным правителем, обязанным им своим положением, британцы могли сосредоточиться на защите Египта, и, в частности Суэцкого, канала от нападения османов. И хотя значительная часть британского контингента была отправлена на Западный фронт, вскоре на помощь прибыло подкрепление из Австралии, Новой Зеландии и Индии.

Индия находилась под прямым управлением Великобритании с 1858 года и была важнейшей частью империи. Во главе созданной британцами системы стоял вице-король, который управлял 175 княжествами, принесшими клятву верности короне. Имея собственный государственный аппарат и армию, Индия оказалась государством в государстве в составе Британской империи. Четверть из 255 млн ее жителей — более 65 млн человек — были мусульманами. Немецкая разведка считала недовольных индийских мусульман ахиллесовой пятой Британской империи и надеялась использовать османский призыв к джихаду, чтобы спровоцировать восстание, которое приведет к дестабилизации в Индии и ускорит поражение Великобритании на Западном фронте[104].

Таким образом, в начале войны перед Великобританией в Южной Азии стояли две ключевые задачи: мобилизовать как можно больше индийских солдат и сохранить лояльность индийских мусульман, не позволив им поддаться пропаганде со стороны османов и немцев. Чтобы достичь этих целей, 4 августа 1914 года британский «король-император» Георг V обратился с воззванием «К правителям и народу Индии». Он объяснил причины, по которым Великобритания объявила войну Германии, и призвал Индию поддержать британцев в этой войне. К великому облегчению британского правительства, индийская правящая элита откликнулась на призыв короля пламенными заверениями в своей лояльности. «Верность индийских мусульман королю-императору, — заявил Ага-хан III, лидер индийской общины исмаилитов, — так непоколебима, что устоит против любых попыток германской дипломатии на Ближнем Востоке или в других местах породить фальшивые панисламистские настроения в пользу „бронированного кулака“, сделанного в Германии». Мусульманские правители княжеств по всей Индии подтвердили эту позицию в своих публичных заявлениях[105].

Вступление Османской империи в войну в ноябре 1914 года и объявление султаном джихада грозило обернуться восстанием в индийских землях. Часть местного населения была лояльна султану-халифу, часть — английскому королю. Чтобы заручиться поддержкой индийских мусульман, Георг V заверил, что Великобритания и ее союзники сделают все возможное для того, чтобы защитить от военных действий Мекку и Медину, порт Джидда на Красном море, а также священные города Месопотамии. Это помогло британцам сохранить поддержку индийских мусульман. Однако, как и в случае с египтянами, сдержать обещание оказалось непросто: в скором времени стало ясно, что Хиджаз — территория, где находятся Мекка, Медина и Джидда, — едва ли окажется не затронут войной.

После обещания короля защитить святыни ислама индийская мусульманская знать рассыпалась в заверениях верности британцам. Навабы Бхопала, Ранпура, Муршидабада и Дакки вместе с низамом Хайдарабада заявили, что османский султан ввел мусульман в заблуждение «ложным» призывом к джихаду и что индийские мусульмане обязаны поддержать Великобританию. Ага-хан III пошел еще дальше, отказавшись признавать османские притязания на халифат: «Отныне, когда Турция позволила себе стать орудием в руках Германии, она не только погубила себя, но и лишила себя положения опекуна исламского мира, и зло поглотит ее»[106].