Вучетич уверенно объявил, что отпечатки на дверной раме не принадлежат Веласкесу. Тогда полиция взяла отпечатки у Франсиски Рохас. Они полностью совпали с отпечатками на двери. Перед лицом кровавых улик женщина призналась в том, что убила детей, нанесла себе рану и возвела напраслину на невиновного. Оказывается, она хотела выйти замуж за приятеля, который не любил детей. Вместо этого преступница стала первым человеком, осужденным на основании отпечатков пальцев. Ее приговорили к пожизненному заключению.

После дела Рохас Аргентина отказалась от антропометрической системы Бертильона и положила в основу уголовной картотеки отпечатки пальцев. Ее примеру следовали все новые и новые страны. В следующем году Эдвард Генри, начальник полиции Бенгалии, добавил отпечатки пальцев к антропометрическим данным преступников. Хотя еще 40 годами ранее Уильям Гершель официально задействовал дактилоскопию при решении гражданско-правовых вопросов, полиция ею не пользовалась. Однако Эдвард Генри в сотрудничестве с индийским полицейским Азизулом Хаком усовершенствовал метод Гальтона и создал систему, в которой каждому отпечатку присваивался индивидуальный кодовый номер. Затем на основании этих номеров отпечатки раскладывались по 1024 ящичкам в полицейском участке. При взятии каждого нового отпечатка его особенности фиксировались, и полицейские проверяли, нет ли его уже в картотеке. В 1897 году «система классификации Генри» была принята во всей Британской Индии.

В 1901 году Генри вызвали в Лондон и поручили ему руководить Департаментом уголовного розыска в Скотланд-Ярде. Он немедленно учредил дактилоскопическое бюро, чтобы регистрировать преступников и выявлять рецидивистов. Ведь уголовники нередко избегали сурового приговора, называясь вымышленными именами и делая вид, что попались впервые. Уже в первый год своей работы это бюро разоблачило 632 рецидивиста.

Как это часто бывает с любыми новшествами, новые методы расследования уголовных преступлений внедряются в общественное сознание, когда случается сенсация. Дактилоскопия оказалась в центре внимания через четыре года. Утром 27 марта 1905 года, в понедельник, Уильям Джонс отправился на работу в магазин масел и красок Chapman, расположенный на Дептфорд-Хай-стрит в Лондоне. Шестнадцатилетнего молодого человека удивило, что, хотя было уже 8:30, двери и ставни оказались закрыты. Управляющий с женой жили в квартире на втором этаже и обычно открывали магазин для ранних покупателей часом раньше. Уильям подумал, что они заболели: в таком возрасте – 71 год и 65 лет – это немудрено. На стук никто не открывал, и Уильям приналег на дверь плечом. Та держалась крепко. Тогда он встал на цыпочки и заглянул сквозь щель в ставнях. Можно было разглядеть, что кресло у камина в глубине помещения опрокинуто.

Встревоженный, Уильям побежал за приятелем. Вместе они поспешили к магазину и выломали дверь. Уильям обнаружил, что его начальник Томас Фарроу лежит под перевернутым креслом. Лысая голова была раскроена, и кровь сочилась на пепел камина. В ходе последующей аутопсии патологоанатом высказал мнение, что старика шесть раз ударили по голове (возможно, ломом).

Из полиции на месте преступления первым оказался сержант Альберт Аткинсон. Он и обнаружил Анну Фарроу в своей постели наверху, сильно избитую и без сознания, но еще живую. Возле постели лежал открытый и пустой кассовый ящик. Уильям объяснил, что по понедельникам мистер Фарроу обычно отвозил ящик в банк, чтобы положить на счет еженедельную выручку, составлявшую около 10 фунтов.

Делом занялся сам Мелвилл Макнатен, преемник Эдварда Генри, руководителя Департамента уголовного розыска. В первый же день работы Макнатена в Скотланд-Ярде в 1889 году начальство ознакомило его с загадочными убийствами, совершенными годом раньше Джеком-потрошителем. С тех пор Макнатен держал на письменном столе фотографии изувеченных жертв Потрошителя как напоминание о том, что нужно больше стараться. И все же, как и у любого другого опытного детектива, у него были свои неудачи. Уже через три дня работы в уголовном розыске ему пришлось собирать у реки расчлененные останки женщины. Преступник найден не был, и дело вошло в историю как «тайна Темзы».

Макнатен очень хотел раскрыть зверское убийство Томаса Фарроу, потрясшее округу. В Дептфорде хватало грязи, толчеи, болезней и преступлений. Но хладнокровное убийство было редкостью.

Поскольку стариков нашли в ночном белье и, согласно оценке патологоанатома, Томаса Фарроу убили незадолго до прихода Уильяма, полиция заключила, что ранним утром Томаса обманом вынудили открыть дверь. По версии следствия, убийца сразу напал на Томаса, после чего пошел наверх за деньгами. Наверху лестницы была лужа крови: очевидно, Томас из последних сил поднялся за преступником на второй этаж, где лежала его беззащитная жена. Детективы решили, что убийца прикончил его, нанес смертельный удар его жене, схватил деньги и убежал.

Тщательно обследовав кассовый ящик, Макнатен обнаружил на одном из его внутренних отделений жирный след от пальца. Он взял ящик носовым платком, завернул в бумагу и отвез в дактилоскопическое бюро. Макнатен понимал, что публика может поднять его на смех: хотя с помощью дактилоскопии в 1902 году уже уличили Гарри Джексона, взломщика, для многих этот метод все еще ассоциировался с хиромантией. Во время суда над Джексоном звучали скептические голоса. После объявления приговора аноним, подписавшийся как «Возмущенный судья», написал письмо в Times: «Скотланд-Ярд, некогда лучшая полиция в мире, станет посмешищем для всей Европы, если будет искать преступников по бороздкам на коже».

Чарльз Коллинз, руководитель дактилоскопического бюро, осмотрел ящик с увеличительным стеклом и определил – по размеру отпечатка и характеру папиллярных линий, – что след оставлен большим пальцем правой руки. Рука была потной. Коллинз с удовольствием отметил, что отпечаток не принадлежит ни сержанту Аткинсу, ни чете Фарроу. Значит, когда найдут подозреваемого, у полиции будет серьезная улика.

Хотя бюро существовало всего четыре года, в деревянных отделениях его огромной картотеки уже хранилось около 90 000 отпечатков пальцев. Коллинз проверил данные, но не нашел среди них подходящего.

Новым ударом для расследования стало то, что пять дней спустя Анна Фарроу скончалась от ран. Макнатен надеялся, что она очнется и опишет преступника.

Но затем, как иногда бывает, шум в прессе сыграл правосудию на руку. В полицию обратился молочник, который прочел об убийстве в газетах. Он заметил, как в 7:15 из магазина масел и красок вышли двое мужчин. Он еще крикнул им, что они оставили дверь приоткрытой. Один из них обернулся и сказал: «Да ладно, без разницы». Потом они ушли. Молочник описал их внешность: один – усач в синем костюме и котелке, на другом коричневый костюм и кепка.

Нашелся и второй свидетель, художник, из чьих показаний стало ясно, почему юный Уильям Джонс нашел дверь закрытой. В 7:30 художник заметил, как старик с перепачканным кровью лицом закрывает дверь. «Очевидно, – подумал Макнатен, – Томас Фарроу очнулся, в полузабытьи побрел вниз, запер дверь, после чего сделал несколько шагов вглубь комнаты и окончательно потерял сознание».