Ей, несомненно, нравилась его компания, в постели и вне ее. Джеймс знал это точно. Даже самой талантливой актрисе не сыграть такой искренности, какую он видел в ее глазах, такого взаимопонимания в делах, разговорах, оценке людей и ситуаций. А языком тела Люси всегда высказывала неподдельное удовольствие от их близости. Здесь что-то большее, чем просто смущение из-за критических дней.

Что-то с ее матерью?

Он давно подозревал, что Люси хранит какую-то тайну, связанную с матерью. Джеймс помнил, как неохотно она говорила о ней, когда в первую встречу Зоя учинила ей допрос с пристрастием. И в разговорах с ним она никогда до сегодняшнего дня не затрагивала эту тему, не вспоминала о своей жизни в Госфорде.

Он продолжал размышлять над этой странностью, когда Люси снова зашла в его кабинет, неся распечатки электронных писем. Джеймс даже не удосужился расстегнуть свой кейс, ибо работа занимала его сейчас меньше всего. Заметив, что Люси все еще напряжена, он откинулся на спинку кресла, демонстрируя расслабленность, которой вовсе не ощущал, и дружелюбно улыбнулся.

— Знаешь, я тут размышлял… Я ведь даже не знаю, как зовут твою мать. Полагаю, Как-то Уортингтон, — произнес он самым непринужденным тоном.

— Рут. Ее зовут Рут Уортингтон, — сдержанно ответила Люси.

— А где в Госфорде она живет?

Люси нахмурилась. Ей явно не нравился этот разговор.

— Грин-Пойнт.

Она намеренно не назвала точный адрес, отметил Джеймс.

— Я подумал, что, может быть, Рут не стала бы возражать против еще одного гостя в моем лице? Или она не одобряет наши отношения?

Люси почувствовала, как у нее подгибаются колени. Жаркий румянец снова залил щеки.

— Дом очень маленький. В нем нет комнаты для гостей. — А вместе спать под крышей материнского дома мы не можем, принял Джеймс послание. — Кроме того, я еще даже не сказала ей, что выиграла машину. И о нас тобой… — Люси прерывисто вздохнула, — тоже еще не говорила.

Да-а, ситуация становилась все загадочнее. Какой криминал в выигранной в лотерею машине, как, впрочем, и в отношениях с мужчиной?

— Вот и убей одним выстрелом двух зайцев, — предложил он, уже нарисовав в воображении образ эдакой леди-дракона.

— Нет… — Люси отрицательно покачала головой и стала перекладывать бумаги. — С ней этот номер не пройдет. Поверь мне, — еще один глубокий вздох, во вскинутых на него глазах — просьба о снисхождении, — я должна поехать, и поехать одна. Прости, что разочаровываю тебя, но иначе никак нельзя.

— Ничего страшного. Это были просто мысли вслух. — Джеймс легко и чуть насмешливо улыбнулся. — Просто не думал, что я эдакий скелет в твоем шкафу.

Люси решительно вздернула подбородок.

— После этого уикенда ты перестанешь им быть, — пообещала она с какой-то странной интонацией — смесью гордости и боли.

Видимо, у Люси с матерью был какой-то застарелый конфликт, о котором она не хотела рассказывать, решил Джеймс.

— Тем лучше, — сказал он, одобряя ее решимость быть откровенной с матерью, если не с ним. Впрочем, пускать эту ситуацию на самотек он тоже не собирался. — Надеюсь увидеться с твоей матерью в следующий раз.

— Я тоже надеюсь, — пробормотала Люси. — Я положила тебе письма, которые пришли этим утром.

Джеймс физически чувствовал ее смятение и напряженность. Он был уже готов продолжить разговор и вынудить ее признаться, но передумал. Если Люси что-то решила, переубедить ее практически невозможно. В одном Джеймс был уверен — перспектива поездки к матери не радовала ее. Люси явно готовилась к конфликту.

Он целый день мысленно возвращался к сложившейся ситуации, вспоминал, как упрекал Люси за то, что она боится рисковать и разложила свою жизнь по полочкам. Ради него она рискнула и нарушила все свои принципы, но, видимо, полочки, надежно запертые на ключ, все-таки остались. Почему? Вот что волновало его. Что заставило такую умную и красивую женщину, как Люси, вести столь скучную, стопроцентно правильную и безопасную жизнь? Сплошное торжество здравого смысла. Видимо, все дело в ее матери.

Люси отказалась пообедать с ним под предлогом, что ей нужно купить подарок, но Джеймс заподозрил другое: она боится возвращения к утреннему разговору. Он начал не на шутку волноваться, видя, что по мере приближения времени отъезда Люси становится все более встревоженной и замкнутой. Он предложил ей выехать пораньше, чтобы не попасть в час пик.

— Ты не возражаешь? — уточнила она, складывая бумаги на столе. — Тогда я все сейчас доделаю…

— Я сам доделаю. Поезжай.

Она колебалась, неуверенно глядя на него.

— Прости, что я спутала все твои планы.

— Ничего не поделаешь. — Он легонько сжал ее плечи. — Будь осторожна на дороге. Я хочу видеть тебя в понедельник целой и невредимой. До встречи.

— До встречи, — потрясенно прошептала Люси.

Джеймс наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Люси едва ответила и быстро отстранилась.

— Спасибо, Джеймс, — прерывисто прошептала она и выскочила за дверь.

Так или иначе, он докопается до истины, узнает, что скрывается за странным поведением Люси, какую тайну она так тщательно оберегает. Пусть Люси считает, что ее семейные проблемы его не касаются, но они касаются, черт побери! Что-то было не так, и он должен узнать что.

Кроме того, наличие секретов свидетельствует об отсутствии доверия. А это значит, они с Люси не настолько близки, как ему казалось. Но он обязательно сломает оставшиеся барьеры. Он хочет знать о Люси Уортингтон все и ни за что не отступит!

Люси с трудом заставила себя сосредоточиться на дороге, чтобы, съезжая с моста через гавань, не ошибиться полосой. Она фактически сидела на хвосте у впереди идущей машины, что в ее случае было даже неплохо, поскольку мыслями она была с Джеймсом и ругала себя за то, что сразу не опровергла его предположение о критических днях. У нее был реальный шанс открыть ему правду, и она им не воспользовалась.

Критические дни! Какая ирония! Правда уже была готова сорваться с ее губ, поскольку она целый день только и думала о том, признаться Джеймсу или продолжать скрывать свою беременность так долго, как только позволит ее внешний вид. В результате искушение быть с ним еще хотя бы месяц заглушило голос совести. Она пока не готова рискнуть их отношениями. Пока не готова.

Но сомнения не покидали Люси, и в глубине души она жалела об обмане и о том, что не воспользовалась случаем во всем признаться. После выходных Джеймс наверняка решит, что они снова могут заниматься сексом, и все пойдет, как раньше, если только ей удастся… Впрочем, в ее нынешнем смятенном душевном состоянии этих если было слишком много.

Надо отдать должное Джеймсу, который ни на чем не настаивал. Он проявил заботу, отпустив ее пораньше, вел себя понимающе и тактично. Как будто на самом деле заботился о ней. Да еще его слова, что ему нравится ее общество, независимо от того, занимаются они сексом или нет… Может быть, все будет не так драматично, когда она признается ему в своей беременности?