2. Восстановляется патриаршество, и управление церковное возглавляется патриархом.

3. Патриарх является первым среди равных ему епископов.

4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен собору».

5/18 ноября состоялся торжественный церемониал избрания патриарха. Вот как описывает это событие один из членов Собора, кн. И. Васильчиков:

«В назначенный день огромный Храм Христа Спасителя был переполнен народом. Вход был свободный. Литургию совершал митрополит Владимир в сослужении многих архиереев. Пел, и пел замечательно, полный хор синодальных певчих. В конце литургии митрополит вынес из алтаря и поставил на небольшой столик перед иконой Владимирской Божией Матери, слева от Царских Врат, небольшой ковчег с именами выбранных на церковном соборе кандидатов в патриархи. Затем он встал, окруженный архиереями, в Царских Вратах, лицом к народу. Впереди лицом к алтарю стоял протодиакон Успенского собора Розов. Тогда из алтаря вышел старец о. Алексий в черной монашеской мантии, подошел к иконе Богоматери и начал молиться, кладя земные поклоны. В храме стояла полная тишина, и в то же время чувствовалось, как нарастало общее нервное напряжение. Молился старец долго. Затем встал с колен, вынул из ковчега записку и передал ее митрополиту. Тот прочел и передал протодиакону. И вот протодиакон своим знаменитым на всю Москву, могучим и в то же время бархатным басом медленно начал провозглашать многолетие. Напряжение в храме достигло высшей точки. Кого назовет? «Патриарху Московскому и всея Руси Тихону!» – раздалось на весь Храм. И хор грянул многолетие! Это были минуты глубоко потрясшие всех, имевших счастье присутствовать. Они и теперь, через много лет, живо встают в моей памяти» (Новый журнал. 1971. Кн. 102. С. 149).

Когда депутация Собора, во главе с митрополитом Вениамином, явилась к преосвященному Тихону в Троицкое подворье (кандидаты при торжествах избрания не присутствовали), чтобы сообщить об избрании его в патриархи, в ответном слове он сказал:

«…Ваша весть об избрании меня в патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: ‘Плач, и стон, и горе’, и какой свиток должен был съесть пророк Иезикииль (11, 10; 111, 1). Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении, и особенно – в настоящую тяжелую годину! Подобно древнему вождю еврейского народа – Моисею, и мне придется говорить ко Господу: «для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка. Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня» (Числ., XI: 11–14)».

Нет сомнения в том, что на личности патриарха сконцентрировались патриархальные и монархические чувства русского церковного народа. Но, устанавливая патриаршество, Собор не мог ограничиться этим мотивом – необходимы были глубокие исторические и, главное, богословские обоснования. Историческая традиция не вызывала сомнений. Каковы же были догматические доводы? Таких доводов для обоснования первосвятительской власти было выдвинуто три:

1. Монархия Отца в Соборе Святой Троицы. Согласно православному вероучению, Три Лица Святой Троицы равночестны, и в то же время Отец, извечно рождающий Сына и изводящий Духа, первенствует в Тройческом Соборе. В этом усматривалось начало всякой иерархии вообще.

2. Иисус Христос как Глава Церкви. Согласно древней церковной традиции, этот первообраз служил обоснованием власти епископа: именно епископ рассматривался как образ Христа в малой Церкви – общине. Здесь, конечно, возникала неясность: может ли первосвятитель Поместной церкви рассматриваться как ее глава в том же смысле, как епископ – глава общины, или Христос – Глава всей Церкви?

3. Апостол Петр как глава Апостольского собора. Это обоснование наиболее традиционно – в частности, именно на этом факте обосновывается власть римского первосвященника как преемника апостола Петра. Но предметом многовековых споров является вопрос о характере и объеме власти Петра над другими апостолами. Например – имел ли он право учреждать кафедры и назначать на них апостолов? Несомненно, во всяком случае, что определенный объем распорядительной власти был ему предоставлен.

Для православного сознания главный вопрос заключается в следующем – носит ли распорядительная власть первоиерарха харизматический характер, т. е. существует ли специфическая благодать, харизма или, что то же самое, божественная энергия первосвятительства? В отношении тайносовершительной харизмы первосвятитель не имеет каких-либо преимуществ перед любым другим епископом; речь идет о том, должна ли носить харизматический, узаконенно синергический характер сама управленческая, организаторская деятельность первоиерарха? Если первосвятительская харизма существует, то каковы условия ее проявления? Коренная важность этих вопросов для практики церковной жизни вскоре стала очевидной…

Состояние в это время политической жизни страны показывало, что Церковь стоит перед угрозой жесточайшего гонения и что не исключена возможность насильственного устранения патриарха. Развитие событий подтвердило обоснованность этих опасений: до своей скоропостижной смерти (естественный характер которой доныне вызывает сомнения) патриарх дважды подвергался покушениям (в 1919 и в 1924 гг.) и затем едва избежал расстрела по приговору суда.

Перед Собором встал вопрос исключительной важности: как обеспечить сохранение первосвятительского возглавления Русской церкви в случае гибели патриарха Тихона? Ясно было, что в условиях гонений не будет возможности созвать собор для избрания нового патриарха; в то же время нельзя было допустить, чтобы сан первосвятителя мог быть получен кем-либо без прямой санкции собора. Нельзя было вводить ни практику завещаний, осужденную Вселенской Константинопольской церковью, ни присвоение первосвятительских полномочий традиционному местоблюстителю, роль которого исчерпывалась обязанностью в кратчайший срок созвать новый собор. Кроме того, было совершенно ясно, что если гонители поставят целью обезглавить Русскую церковь, то одновременно с патриархом будут устранены и все те иерархи, которые смогут его заменить, если их имена будут заранее известны.

В этих беспрецедентных обстоятельствах Собор принимает столь же беспрецедентное – и в свете будущих событий, дерзнем сказать, Богодухновенное решение о тайном соборном избрании нескольких местоблюстителей патриаршего престола, обладающих всей полнотой патриаршей власти; т. е. фактически как бы нескольких «сопатриархов», наделенных правом, в случае необходимости, в порядке старшинства, обнаруживать свою первосвятительскую власть.

Беспрецедентность решения заключалась и в том, что для сохранения в тайне имен местоблюстителей избрание конкретных лиц было доверено собором патриарху Тихону. Постановление, принятое от 25 января/7 февраля 1918 г., в день убийства митрополита Киевского Владимира, гласило: