Еще минута, и Надежда Семеновна обозвала бы Бориса похлеще, возможно, даже назвала бы убийцей.

– Тетя Надя, – снова бросилась Вера к Ликиной матери. – Поверьте, это все правда!

– Значит, Борис не собирался помогать в поисках убийцы моей дочери?

– Он совсем не такой хороший, этот Борис. Денег у него много, но он ведет какую-то свою игру. И у вас совершенно нет никаких причин полностью доверять ему.

Надежда Семеновна была женщиной не очень умной. Вся ее жизнь сосредотачивалась на одной Лике. Для нее Надежда Семеновна хотела самого лучшего, самого прекрасного. И сейчас, поняв, что Борис мог быть совсем не так заинтересован в ее дочери, как ей представлялось, Надежда Семеновна быстро поменяла свое представление о том, что хорошо для нее самой и для бедной Лики.

Не хочет помогать Борис – найдутся другие. И Надежда Семеновна повернула свое лицо в сторону подруг.

– Значит, вы, девочки, собираетесь найти убийцу моей девочки?

– Да. Мы ее любили. И мы хотим, чтобы справедливость восторжествовала.

– Я тоже этого хочу. Ну что же, тогда я вам все расскажу. Расскажу даже ту правду, о которой не могла рассказать Борису.

И, пригласив девушек в комнату, Надежда Семеновна приступила к рассказу. Пока шло вступление, подруги поглядывали по сторонам. Квартира у Надежды Семеновны была самая обычная – типовая двушка. Немолодой и привыкшей к соседям и инфраструктуре одинокой женщине было тут вполне комфортно и уютно. Ее окружали дорогие ее сердцу любимые мелочи – всякие там кружевные салфеточки, вышитые панно на стенах и, конечно же, фарфор.

Надежда Семеновна давно потеряла мужа. Лика жила отдельно от матери. Но Надежде Семеновне, кажется, это было вполне на руку. Одиночества она не чувствовала. К тому же в квартире была недешевая техника, стены были оклеены новыми шелковыми обоями, а в окнах стояли стеклопакеты. Доходы Надежды Семеновны были вполне достойными.

– Лика мне очень много помогала, особенно в последнее время. Мы и ремонт в квартире сделали, и холодильник с телевизором новые купили. Одним словом, жаловаться не приходилось. Все у нас с Ликой было хорошо. Об одном я Бога молила, чтобы он мужа хорошего для дочери подыскал. А мне бы наследников. Ведь все нажитое надо кому-то оставить. А кому? С кем мне теперь об этом поговорить?

Леся осторожно огляделась вокруг себя. Что там Надежда Семеновна собиралась оставлять своим внукам? Десятка три безделушек, которые любовно были выстроены у нее за стеклом витрины? Впрочем, сама витрина тоже была очень красивой. Леся видела такие в интернет-магазинах и знала, что это производство Испании, цельный массив дорогих пород дерева, и стоят они, пусть даже и самые маленькие, не дешевле пятидесяти тысяч рублей.

– Всю жизнь собирала, всю жизнь копила, а теперь кому все оставить? – донесся до Леси голос Надежды Семеновны. – Ой, девочки, не дай вам бог дожить до такого!

Мать Лики снова начала плакать, а Вера с Кирой принялись ее утешать. А Леся встала со своего места на велюровом диванчике и подошла к витрине. Так, что у нас тут?.. Увиденное откровенно разочаровало Лесю. Какие-то примитивные фарфоровые фигурки, похоже, еще советского периода. Да, динамику и эмоции эти фигурки передавали неплохо, но вот о тщательной проработке деталей можно было смело забыть. Никого не интересовали складки одежды или то, как лежат волосы у танцоров.

И все же несколько работ привлекли внимание Леси. Красивый мужчина в восточном халате, сидящий на коврике под сводами изогнутых южных деревьев в тюрбане и с пером в руках. Мудрец, поэт или философ. Это было ясно. Но вот сама чернильница у ног бородатого красавца была делом рук европейских или российских мастеров начала прошлого века. И Леся вдоволь полюбовалась ею.

Затем она перешла на полку ниже и увидела несколько коробочек-табакерок, которым место было в каком-нибудь музее. Какие-то смутные и тревожные чувства всколыхнулись в душе у Леси.

– Надежда Семеновна…

– Зови меня тетей Надей, деточка.

– Тетя Надя, а у вашей Лики есть наследники?

– Да кто же у Лики наследник-то? Кроме меня, и нет у нее никого!

На самом деле хотя родители Лики и жили в разводе вот уже много лет, но отец девушки все равно был ее прямым наследником. Не только дети наследуют своим родителям, но и родители могут унаследовать имущество своих детей. Об этом не следовало забывать. И если с Надежды Семеновны подозрение можно было снять смело, такой убитой горем выглядела эта женщина, то в отношении отца Лики у сыщиц имелись определенные подозрения.

И конечно, в отношении мужей и прочих мужчин в жизни Лики.

– Нет, отец Лики умер уже.

Что же, одним подозреваемым меньше.

– Тетя Надя, а почему Лика вас с Костей не знакомила?

– С кем? – удивилась тетя Надя.

– С Костей, – повторила Кира, решив, что мать Лики ее просто не расслышала.

Но оказалось, что дело тут в другом.

– Это кто же такой? Костя? Я и не слышала о нем.

– Как? – поразились подруги. – Вы разве не знаете, за кого ваша дочь собиралась замуж?

– Лика говорила мне, что у нее есть один кавалер на примете, – растерялась Надежда Семеновна, – да я думала, что она про Никиту говорит.

– Про Никиту?

А это кто же такой? Но Надежда Семеновна, не замечая растерянности на лицах подруг, продолжала говорить:

– Я еще Лике сказала, молод больно кавалер для тебя. Дочка тогда на меня даже обиделась. Пугачева, говорит, то с Киркоровым, то вообще с Галкиным любовь крутит, они оба гораздо моложе ее, а я чем хуже? Я тоже так хочу. Ну, я ей и возразила, что ты-то ведь не прима у нас. Пугачева на всю страну одна, ей все позволено. А тебе куда? Что ты с ним делать будешь? С мальчиком с этим?

– Это вы о ком говорите?

– Так о Никите.

– Это кто?

– Кавалер Ликин. Ох, вот ведь беда какая! У меня и номера телефона его нету.

– А зачем вам его номер?

– Так ведь сообщить ему надо. Как ни относилась бы я к этому мальчику, а в Лику он был сильно влюблен. Прямо сиял весь от счастья, когда она на него благосклонно глядела. А нет, так дрожал весь от горя. Они ко мне несколько раз приходили. Чай пили, беседовали. Никита мне очень понравиться хотел. А Лика им крутила как хотела. Мне иной раз прямо страшно становилось, до чего он у нее под каблуком был.

Выходит, у Лики был еще один мужчина. Молодой, красивый… Уж не с ним ли ее видела Аня возле «Красного озера»?

– Говорите, его зовут Никита? А фамилия у него имеется?

– Имеется, конечно, – слабо улыбнулась Надежда Семеновна. – Как же без фамилии-то?.. Только вот беда, не знаю я ее! Как же теперь быть?

– Ну а описать вы его можете?

– Конечно! Высокий такой, светловолосый. На вид лет двадцать, но говорит, что ему двадцать пять. Врет, наверное. Ради Лики себе годков прибавляет. Не хотел, чтобы она его молокососом считала. Лике-то ведь уже тридцать стукнуло. Как ни крути, Никита гораздо младше ее был.