разбросал навоз, перепахал под зиму. И после каждого дела, после каждой странички большое облегчение – нас пока не трогают, не топят, не жгут.

– Ага, почему-то от книжки хочется улучшать свой дом, свое хозяйство, завести полный двор живности. Наверное, это любовь.

– Только я вот помимо радости всегда чувствую и какое-то слабое раздражение от сенчинской прозы, как будто зуб потихоньку ноет. Такое впечатление иногда, как будто автор пытается меня отвадить от чтения своих книг. Делает что-то, чтобы до конца только избранные и продвинутые дочитали, чтобы шелуху отсеять.

– А мне, наоборот, спокойно так. Сенчин добрый и хороший. Просто он работает, как психотерапевт для нашего общества. Он не пытается заинтересовать, не успокаивает, не подбадривает. Он видит, что всё хреново, и может это вынести, может принять тебя таким и просто побыть рядом. Это очень важно, что он рядом. Вот случись голод, чума, война – я знаю, что Сенчин будет рядом с нами, в России, и будет описывать всё это.

– Да уж, представить Сенчина эмигрантом невозможно.

– И он не пытается лечить или быть для читателя умным папой, это тоже мне очень нравится. Это и правда психотерапия, то есть литература для осознающих, вернее, для взрослых. Он просто отражает тебя, помогает тебе себя увидеть, а ты сам делаешь выводы. Выводит тебя “на стадию плодотворного смятения”, чтобы “пришёл поиск новых путей”.

– То есть если я чувствую это слабое раздражение, то я не дорос немного?

– Может, просто хочешь, чтобы тебя поутешали?

– А по-твоему, есть еще хорошие писатели, похожие на хороших психотерапевтов?

– Из недавно прочитанных – Джонатан Франзен.

– Его с Сенчиным недавно в “Коммерсанте” сравнили. Писали, что Сенчин создал настоящий американский роман.

– И словарик из языка исчезающих индейских племен в конце книги».

Параллельные прямые

На премии «Букер» в майданном 2014 году я накоротке спросил Захара Прилепина о Романе. Тот сказал, что сейчас они крайне разошлись и далеки друг от друга. Там же подошел к Роману, и он мне на этот счет ответил, что в литературе нет друзей. До этого Роман неоднократно возмущался, что Прилепин в соцсетях якобы призывает идти на войну.

Недавние трагические события на Украине явились лакмусовой бумажкой для многих. Стали водоразделом, который снова, как и в далекие уже девяностые, разделил общество, разбросал по разным лагерям близких друзей. Такой же развилкой они стали и для писателей – условно назовем их «новыми реалистами», ведь они имеют дело с новой реальностью. Если с позицией Прилепина, Шаргунова, Садулаева всё более-менее понятно, то Роман Сенчин здесь стоит особняком. Внешне даже может показаться, что он вступает в жесткое противоречие с собратьями по перу. Но так ли это?

«Я по-прежнему убежден, что в феврале 2014-го на Украине произошла революция. Ее делали вместе и националисты, и анархисты, и либералы, и социалисты», – обозначил Сенчин свою позицию в статье «Рассуждения недопонявшего», опубликованной в «Литературной России» ((http://www.litrossia.ru/item/7623-rassuzhdeniya-nedoponyavshego).

По его мнению, пена революции – языковые инициативы, с которыми выступил в Раде Тягнибок. Они стали поводом для событий в Крыму и после на Донбассе. В итоге «теперь для большинства украинцев Россия – враг, откусывающий куски их страны. Проклинающие Порошенко, Тимошенко, Яроша и прочих, всё же воюют с ополченцами и добровольцами на Юго-Востоке. И еще долго-долго будут воевать, истреблять друг друга славяне».

Важно то, что, по мнению Сенчина, «Евромайдан вполне мог перерасти в социалистическую революцию». Подобная перспектива пугала власть в России, и поэтому майдан был окрещен «нацистским переворотом». Сенчин же в Майдане увидел искреннюю низовую энергию масс, которая в идеале могла бы привести к настоящему переделу собственности, то есть национализации. Подобный пример никак не устраивал власть имущих в России, грозя аналогичным сценарием и для нашей страны.

Сенчин сохранил сильное недоверие к власти. В личном разговоре со мной он как-то отметил, что поддерживал Путина до той поры, пока тот не заявил, что не намерен пересматривать итоги приватизации. Всё остальное – мимикрия власти, попытки ее понравиться, заигрывание с массами. Главное же для нее – борьба за выживание, за установленный в свое время «новыми реалиями» статус-кво, за сохранение собственности. Ради этого она и перенаправляет энергию масс на поиск внешних врагов, ради этого выступила с позиций удушений украинской «революции», которая вполне могла бы перерасти в социалистическую. Олигархический передел власти и всплеск националистических настроений – всё это следствия задавленной революции.

«Я за Крым, за ополченцев, за Интербригады, но пока не известно, как тот же Крым нам аукнется. Его никогда не примут в мире и при малейшей нашей слабости могут предъявить», – сказал мне Роман во время кухонной беседы. По его мнению, буржуазная власть России, которая родом из девяностых и совершенно не порвала с ними, использует Украину для отвлечения от внутренних проблем. Это не примитивно-юмористический призыв «защитите русскоязычное население Вологодской, Архангельской, Ярославской области», который звучал в Интернете во время «русской весны». Сенчин подозревает власть в искусственном доведении ситуации на Украине до кровавого противостояния, чтобы не решать внутренние вопросы, которые давно назрели. Это и пересмотр итогов приватизации, и коренное изменение действующей экономической модели.

Хоть в той же статье Сенчин и пишет, что «в общем-то события на Украине и стали той развилкой, когда новые реалисты пошли разными путями», но если и можно говорить о развилке, то эти пути не диаметрально противоположны. Позиция писателя крайне далека от той, которую транслирует либеральная общественность. По мысли Сенчина, «российская власть переключила внимание с внутренних проблем на внешние» (http://russ.ru/pole/K-rasovoj-teorii-Zahara-Prilepina). Это на самом деле так, чего уж греха таить. Но произошло это по злому умыслу или по необходимости, потому как так сложились обстоятельства?

Действительно, сложилась полушизофреническая ситуация: с одной стороны, декларируется независимая суверенная внешняя политика, что было с энтузиазмом воспринято обществом и подняло уровень доверия к власти. Но с другой – мало что меняется во внутренней политике, где всё еще правят бал персонажи и законы девяностых («Самые влиятельные и самые богатые люди – это по-прежнему они, а не похожие на нас», – писал Прилепин в колонке «Гонимые, палимые, самые любимые» http://svpressa.ru/society/article/132676/). Не поднимается вопрос восстановления справедливости – пересмотра итогов преступной приватизации. И здесь Сенчин прав, эта проблема – лакмусовая бумажка всего.

«В России сохранились те институты и тот строй, которые создали Чубайс с Гайдаром. Причем институты эти усложняются, строй твердеет. Государство это не укрепляет, жизнь людей не улучшает. Если у руководства страны возникают идеи создать нечто новое, большое, то дело двигается тяжело, со скрипом, сопровождается массой скандалов, уголовных дел, отставок. Не думаю, что у нас так много вороватых людей – по-моему, сама система устроена так, что