Ни один мускул на лице господина не выдал хода его мыслей. Незнакомка, которая внимательно изучала его сквозь вуаль, внезапно решилась:

— Если бы… но у вас точно есть свободное время?

Он утвердительно кивнул.

— И вы хотите помочь мне? И не будете задавать никаких вопросов?

— Я не детектив, — коротко ответил он.

По всей видимости, она пожалела о своих последних словах и молча, одним взглядом попросила прощения.

— Тогда… не отвезете ли меня в «Отель д'Экоссе»?

— Разумеется! — Он громко рассмеялся контрасту между непритязательностью этого желания и той робостью, с которой оно было высказано. Затем он подозвал официанта и расплатился, собрал газеты, и они вместе поднялись из-за стола. Когда они подошли к обочине тротуара, он хотел было взять машину, но она поспешила остановить его:

— Не надо машину… возьмите извозчика.

— Господи, почему? — спросил он, уставившись на нее. Уж не развилась ли у нее после этого приключения боязнь автомобилей?

— Я слышала, что это… дешевле…

Он громко хохотнул и махнул первой же машине, которая проезжала мимо.

— Мадам, вы слишком щепетильны, мне не доводилось встречать представительниц вашего пола, у которых это качество было бы развито в такой мере. Чтобы успокоить вас, скажу, что автомобиль и дрожки будут стоить абсолютно одинаково.

Они не успели проехать и ста метров, как он почувствовал, что ему на рукав легла ее рука. Он повернулся к незнакомке и вопросительно посмотрел ей в лицо.

— Простите, — проговорила она. — Но нельзя ли… у меня возникла одна мысль.

Он наклонил голову, давая понять, что слушает.

— Возможно, мои враги в черном автомобиле опередили меня и теперь ждут в гостинице… Что же делать — ах, я не знаю, что мне теперь делать!

Он взглянул на нее и впервые серьезно задумался. Что за враги ее преследуют? Быть может, он ввязывается в неприятное дело, в которое замешана полиция? А ее обморок — был ли он настоящим? Воспоминание о бандитских разборках последнего времени промелькнуло у него в голове, но его быстро сменило другое воспоминание — влажные голубые глаза и доверчивая улыбка. Ба, что за глупые выдумки! Апачи, гангстерши — она так молода, ей едва исполнилось двадцать… Впрочем, те же апачи обоих полов тоже не были ни старичками… ни уродами…

— Мадам, — произнес он, — если хотите, я схожу в отель и проведу рекогносцировку. Не беспокойтесь, я не буду никого о вас расспрашивать, даю вам слово. Что касается ваших врагов — быть может, вы опишете мне их приметы или (в его голосе отчетливо слышалось замешательство) вы предпочтете, чтобы я действовал на свое усмотрение?

Она благодарно кивнула и откинулась на сиденье в углу салона. Через пять минут они были у гостиницы. Молодой господин выскочил из автомобиля и направился в холл.

Две минуты спустя он вернулся, лоб его был нахмурен. Она испуганно глядела на него из темноты автомобиля.

— Ну что? — спросила она дрожащим голосом.

— Да, мадам, вам не повезло, — ответил он. — Красный автомобиль — то есть ваш — был здесь двадцать минут назад, и вслед за ним, через несколько секунд, появился черный. Водитель красного едва успел затормозить, как ему пришлось снова набирать скорость. Черной машине не повезло, так как дорогу ей преградил извозчик, и таким образом красный автомобиль получил полминуты форы. Из красного никто не выходил, зато черный высадил двух господ, которые теперь поджидают вас в холле.

Она мертвенно побледнела и прошептала:

— Два господина? Как они выглядят?

— Один — высокий, кожа желтая, как лимон, борода черная. Другой — маленького роста, толстый, краснощекий, голубоглазый, в синем пиджачном костюме.

Теперь его голос звучал намного холоднее; дело начинало принимать слишком загадочный оборот, и это было ему уже не по вкусу. Он сделал паузу, наблюдая за незнакомкой. Сквозь вуаль он смог разглядеть влажное мерцание, а в тишине, которая последовала за его словами, ему послышался сдерживаемый плач. Его мягкосердечие снова взяло верх, он мигом очутился в машине и положил руку на плечо незнакомки.

— Боже мой, бедное дитя, — взволнованно проговорил он. — Не плачьте. Что им от вас нужно? Что я могу для вас сделать? Скажите!

Постепенно она справилась с волнением.

— Нет-нет, — проговорила она. — Вы и так сделали для меня больше, чем должны были сделать. Я знаю, что вы, наверное, считаете меня преступницей, которая скрывается от полиции. Но клянусь вам, это не так… а теперь пустите меня, я пойду!

Она сделала движение, собираясь выйти из автомобиля, но он рывком усадил ее на сиденье и, крикнув шоферу какой-то адрес, захлопнул дверцу. Он едва отдавал себе отчет в том, что делал; но ее голос звучал так искренне и так молодо, а воспоминание об открытой улыбке было так живо, что сомнения в ее невиновности снова рассеялись. Не понимая еще, как действовать, он решил помочь ей в беде. Кроме того, ему вспомнились те два господина в холле; ему уже давно не приходилось видеть столь фальшивых, отталкивающих типов. Несомненно, она не виновна — наверное, просто маленький побег от родителей или от мужа; eh bien, он никогда не играл на стороне мужской партии. Так к чему же становиться на эту сторону сейчас, когда на противоположную его притягивает пара восхитительных голубых глаз и соблазнительная улыбка?

Внезапно он вспомнил, что адрес, который он крикнул шоферу, был выбран наугад и скоро они будут на месте. В ту же минуту он вздрогнул и посмотрел на часы: четверть восьмого. Что там обед в «Вуазэн»? К черту обед! Хотя перспектива провести тринадцать часов в поезде, не имея в желудке ничего, кроме абсента, не особенно его привлекала. Впрочем, если дело и дальше пойдет так, то ехать ему никуда не придется.

Его спутница прервала эти размышления.

— Как вам удалось все это узнать? — испуганно спросила она.

— С помощью посыльного и пяти франков, — сказал он с улыбкой. — Мне приходилось останавливаться в этой гостинице, Очевидно, я давал хорошие чаевые.

— Еще плюс пять франков, — пробормотала она с растерянностью в голосе, которая заставила его рассмеяться. — И вам сказали, что Жаку… что моему автомобилю удалось скрыться?

Жак! Он почувствовал, как кольнуло у него в сердце. Черт бы побрал этого Жака. Мерзавец мог бы ездить побыстрее.

— Да, — произнес он самым мрачным тоном, на какой только был способен. — Автомобилю Жака удалось скрыться.

Несмотря на все свои горести, она рассмеялась его меланхоличному тону.

— Жак всего лишь мой шофер, — проговорила она, — но он оказал мне больше услуг, чем кто бы то ни было — за исключением вас.

При этих словах молодой человек почувствовал, как удовлетворенное самолюбие мягкой волной окутывает его сердце. Итак, Жак — только шофер. Тогда где в этой истории мужчина? Ведь без мужчины тут, конечно, не обошлось. Впрочем, это его не касается — если он хочет оставаться тем, за кого выдал себя в самом начале, то есть джентльменом.