специальный футляр. Со звуком цитры исчезла удерживающая мертвецов стена духовного огня, и волна трупов вновь хлынула к воротам. Зная, что Мэй Ханьсюэ не силен в ближнем бою, Сюэ Мэн переменился в лице и, выхватив Лунчэн, бросился ему на выручку, однако прежде чем успел добраться до него, он заметил серебряную вспышку. В какой-то момент в руке Мэй Ханьсюэ появился сияющий серебром тонкий меч[221.3]. Излучающий холод и такой острый, что с легкостью мог перерезать даже тонкий волос, этот меч начал свой танец, превратившись в едва различимую смертоносную тень. Наконец, Мэй Ханьсюэ метнул меч в наступающих мертвецов и быстро отлетел назад. Прежде чем ворота захлопнулись за ним, он поднял руку и строго приказал:

— Шофэн[221.4], вернись!

Обратившись лучом лунного света, меч со свистом влетел в щель между почти закрытыми воротами. Мэй Ханьсюэ ловко поймал его на лету и, красиво прокрутив вокруг кисти, сунул в ножны на поясе.

Главные ворота храма Тяньгун с грохотом захлопнулись.

Снаружи послышались глухие удары. Трупы и драконьи жилы бились о закрывшиеся каменные створки, но теперь казалось, что эти звуки доносятся откуда-то издалека. Все-таки разбить изготовленные Наньгунами ворота было не так просто.

Люди внутри облегченно выдохнули. Несколько младших учеников, до этого злосчастного похода не видавших мир за пределами Верхнего Царства, не смогли удержать дрожь в коленях и, повалившись на землю, запричитали:

— Ой, мамочки… как так вышло… что нам теперь делать…

Прикрывавший отступление Мэй Ханьсюэ также выдохнул, однако, если бы в этот момент Сюэ Мэн не уставился на него в упор, даже он не заметил бы, как чуть приоткрылись его губы, испустив этот легкий, едва заметный, облегченный вздох.

Словно почувствовав этот пугающе пристальный взгляд, Мэй Ханьсюэ повернул голову:

— Что? Почему ты так смотришь на меня?

В горле Сюэ Мэна даже немного пересохло:

— Сейчас у тебя в руках был… меч…

Мэй Ханьсюэ искоса взглянул на сияющий серебром тонкий длинный меч у себя на поясе:

— Шофэн.

Тень недоверия омрачила лицо Сюэ Мэна:

— С каких пор ты умеешь пользоваться мечом? Хотя нет, лучше спросить: когда ты успел овладеть непревзойденным божественным оружием?

— Всегда умел.

Пораженный Сюэ Мэн не смог удержаться от следующего вопроса:

— Тогда почему ты не использовал его во время состязания на горе Линшань?

После длинной паузы Мэй Ханьсюэ все же ответил:

— Не захотел.

Сначала Сюэ Мэн растерялся, а потом его захлестнул праведный гнев:

— Смотришь на меня свысока? Ты не думал, что если бы тогда использовал непревзойденное божественное оружие, то, может, стал бы… вторым?

Мэй Ханьсюэ закатил свои ледяные глаза, в которых за миг до этого промелькнула насмешка. Окинув холодным взглядом кипящего от негодования раскрасневшегося Сюэ Мэна, он спокойно сказал:

— Третье — хорошее место, быть первым… — он поджал губы и, подойдя вплотную к Сюэ Мэну, шепнул ему на ухо, — быть первым слишком глупо.

Глава 222. Гора Цзяо. Бунт встревоженной души

Сюэ Мэн замер на месте и еще долго не мог проронить ни звука. Наконец, придя в себя, он резко повернулся к Мэй Ханьсюэ и в ярости закричал:

— Сучье отродье, это кто тут глупый?!

— Мэн-эр! — Сюэ Чжэнъюн попытался увести его.

— Этот человек назвал меня глупцом!

— Да ладно тебе, ты просто ослышался. Конечно, Ханьсюэ ничего такого не говорил.

— Потому что он сказал это мне на ухо!

Пока они препирались, Цзян Си подсчитывал раненых и оценивал обстановку. Закончив с этим, он распорядился, чтобы какое-то время все оставались на местах, залечивали раны и медитировали. Он понимал, что даже самая мощная боевая сила может истощиться, также как натянутая до упора тетива лука может ослабнуть, а стрела — затупиться. Поэтому, если они не восстановятся и безрассудно продолжат двигаться вперед, велика вероятность того, что, при столкновении с непредвиденными трудностями люди могут не справиться.

Отдав нужные распоряжения, Цзян Си подошел к Наньгун Сы:

— Наньгун, я хочу у тебя кое-что спросить.

— Пожалуйста, говорите, глава Цзян.

Однако Цзян Си не спешил переходить к делу, бросив красноречивый взгляд на Е Ванси.

— Она может остаться, — сказал Наньгун Сы.

— А я думаю, что ей все же лучше отойти, — на этих словах взгляд Цзян Си переместился на грудь Наньгун Сы, точно в ту область, где раньше находилось его духовное ядро.

После того как Е Ванси отошла, Цзян Си сел рядом с Наньгун Сы.

— Что насчет твоего духовного ядра? Намерен и дальше это скрывать?

Взгляд Наньгун Сы потускнел:

— Я пока не знаю, как ей сказать.

— Боишься, что она отвергнет тебя? На самом деле, я считаю, что ты слишком много себе надумываешь, барышня Е отнюдь не из тех…

— Нет, — перебил его Наньгун Сы, — я не боюсь, что она отвергнет меня, просто не хочу, чтобы она переживала из-за этого.

— … — Цзян Си замолчал. Похоже, в глубине души он все же был немного задет необъяснимым высокомерием и гордыней Наньгун Сы. — А ты на удивление самоуверен, — с усмешкой сказал он.

— Глава Цзян ошибается. Дело не в моей самоуверенности, я просто верю ей.

Услышав его жесткий и твердый ответ, Цзян Си холодно заметил:

— Ты сейчас не опаснее тигра, спустившегося в долину[222.1], но продолжаешь разговаривать со мной в подобной манере? Не боишься, что в будущем я тебе это припомню?

— Этого не случится.

После паузы Цзян Си спросил:

— Выходит, сейчас ты и мне веришь?

— Пока мы поднимались сюда, я также смог понять, что за человек глава Цзян, — ответил Наньгун Сы, — поэтому, думая, что моя жизнь вот-вот оборвется, именно вам я сказал те самые слова.

— … — Цзян Си, который в упор смотрел на Наньгун Сы, после этой фразы отвел глаза. — Теперь, когда ты выжил, сказанное тобой все еще в силе?

— В силе, — ответил Наньгун Сы, — когда победим Сюй Шуанлиня, я сам всем об этом скажу.

На этот раз Цзян Си очень долго молчал, прежде чем все же произнес:

— Наньгун Сы, я сожалею, что не смогу увидеть, как в твоих руках Духовная школа Жуфэн возрождается и поднимается к новым вершинам. Сейчас, глядя на тебя, я вижу того единственного достойного противника, с которым мне так и не суждено