— Я никогда не был в больнице… хотя я не поэтому хотел вас сопровождать, — поспешно добавил он. — Я хотел встретиться с вашим братом.

— Хотела бы я, чтобы ты узнал, каким он был… есть . — Она сморгнула. — Мне порой трудно осознать, что он еще жив. Так больно его там видеть…

Ксаббу печально кивнул.

— Я думал, что ваш путь труднее, — ведь ваши любимые страдают вдалеке. У моего народа больной остается в семье. Но, быть может, вы мучились бы сильнее, если бы ежедневно, ежечасно видели его в этом печальном состоянии.

— Думаю, я бы не выдержала. Как только другие семьи с этим справляются?

— Другие семьи? Других больных?

— Таких, как Стивен. Доктор сказал, что есть и другие случаи…

Рени вздрогнула потрясенная, по-новому услыхав собственные слова. В первый раз за последние дни чувство беспомощности, которое не исчезло даже после исповеди за завтраком, внезапно отступило.

— Больше не буду, — проговорила она вслух.

Ксаббу поднял глаза, удивленный переменой тона.

— Не будете — что?

— Сидеть и ерзать. Ждать, когда мне скажут, что делать. Я могу и сама выяснить, что случилось со Стивеном.

— Я не городской врач, Рени. — Бушмен смутился.

— Вот-вот. Ты не знаешь. Я не знаю. Врачи не знают. Но есть и другие случаи, мне известно. Стивен лежит в госпитале, где установлен карантин по букаву-4. Врачи там работают на износ. Разве они не могли что-то пропустить? Был у них шанс провести исследования? Настоящие! — Она провела карточкой сквозь щель приемника, ткнула пальцем в экран-датчик. — Не хочешь пойти со мной в политех?

— Но сегодня там закрыто.

— Черт. — Рени сунула карточку в карман. — Ничего — сетевой доступ-то открыт. Мне нужен только терминал. — Она подумала о своей домашней системе: с одной стороны удобно, а с другой — в кухню в любой момент может ввалиться отец. Даже если он не будет зол с похмелья (что маловероятно), приведя Ксаббу к себе домой, она еще с полгода будет слышать про своего «приятеля-бушмена».

— Друг мой, — произнесла она, вставая, — мы отправляемся в общественную библиотеку Пайнтауна.

— Почти то же самое мы могли бы получить через мой пульт, — объясняла Рени, пока пухленькая девочка-библиотекарша отпирала сетевую, — да и через твой. Но мы бы видели только текст и плоские картинки, а мне так работать неудобно.

Ксаббу зашел за ней следом. Библиотекарша оглядела бушмена поверх очков, пожала плечами и покатила к своему столику. Парочка стариков у новостных экранов уже перенесла все внимание на полноцветный репортаж последней аварии маглев-экспресса на плато Декан в Индии. Рени захлопнула дверь, оставив в большом зале обломки металла, мешки с трупами и задыхающийся комментарий репортера.

Она вытащила из шкафчика спутанный клубок кабелей, отыскала среди груды устаревших шлемов два более-менее приличных, натянула перчатки и набрала код сетевого доступа.

— Я ничего не вижу, — пожаловался Ксаббу.

Рени стянула шлем, нагнувшись, покопалась в лицевом экране Ксаббу и наконец нашла отставший контакт. Потом снова надела шлем, и ее окружила серая пустота сетьпространства.

— У меня нет тела.

— И не надо. Это сугубо информационный вход, да еще ограниченный — нет силовой обратной связи, а значит, и осязания. Примерно это можно получить на домашней системе. Вроде той, что может позволить себе ассистент в политехе.

Она стиснула кулак, и серая мгла сгустилась в черноту, похожую на глубокий космос, откуда убрали все звезды.

— Мне давно следовало этим заняться. Но я была такой усталой, такой занятой…

— Заняться чем? — Тон Ксаббу оставался спокойным, но Рени ощущала некоторое напряжение за его терпением. Что ж, решила она, пусть помучается немного. Сейчас ведет она.

— Собственными исследованиями, — ответила она. — У меня имеется круглосуточный доступ к величайшей базе данных в истории человечества, а я еще позволяю кому-то думать за себя.

Она сжала пальцы, и посреди пустоты вспыхнул, как пропановое солнышко, шарик голубого цвета.

— Устройство должно уже настроиться на мой голос, — заметила она. — Сведения по медицине . Поехали.

Несколько команд спустя перед ними в пустоте повисла человеческая фигура, странно неоформленная, как дешевый сим. Вдоль сосудов струились световые нити, пока спокойный женский голос описывал образование тромбов и последующее кислородное голодание мозга.

— Как боги. — Голос Ксаббу был непривычно взволнован. — От нас ничто не скрыто.

— Мы только тратим время, — заметила Рени, игнорируя его слова. — Мы уже знаем, что у Стивена нет никакой патологии, — даже уровни нейромедиаторов в норме, не говоря уже о таких очевидных поражениях, как опухоль или тромб. Так что давай-ка выйдем из этой Британской энциклопедии и примемся искать настоящую информацию. Медицинские журналы, от сегодняшнего до минус двенадцать месяцев, поиск по ключам И/ИЛИ «кома», «дети», «детский»… что еще?.. «мозговая травма», «ступор»…

Рени вывесила на верхнем краю поля зрения громадные мигающие часы. Большая часть адресов доступа была местной — почти всю информацию удалось достать в крупных банках памяти, — но кое-какие сбросы шли издалека, и обнищавшая библиотека непременно накрутит на них повременной тариф. Они уже три часа сидели на линии и пока не нашли ничего стоящего. Ксаббу уже час как перестал задавать вопросы — то ли его ошеломили переменчивые горы сведений, то ли он просто заскучал.

— Всего лишь пара тысяч случаев, — проговорила Рени. — Для всех остальных причины известны. Из десяти миллиардов — это немного. Карта распределения, отметить случаи красным. Посмотрим еще раз.

Светящаяся сетка рассыпалась, ее сменил сияющий изнутри стилизованный глобус — идеально-круглый плод, падающий сквозь пустоту.

«И где мы найдем другую такую планету? — спросила себя Рени, вспомнив, что сказала Ксаббу о колонизации. — Величайший из возможных даров, а как мы с ним обошлись?»

На поверхности шара начали появляться красные точки, распространяясь как плесень. Они отображали реальную хронологию случаев болезни, но какого-либо порядка Рени уловить не могла — точки беспорядочно проступали на иллюзорном глобусе. Если это эпидемия, то довольно странная. Рени нахмурилась. Даже когда все точки заняли свои места, распределение оставалось необычным. Больше всего их было в наиболее населенных районах — неудивительно. В странах «первого мира» — в Европе, Америке, окраинах Тихого океана, — их было меньше, и распределялись они равномернее. В странах «третьего мира» точки жались к берегам морей и рек кровавой сыпью, напомнившей Рени о кожных болезнях. На мгновение ей показалось, что она нащупала связь, — загрязненные воды, выбросы токсинов…

— Уровень загрязнения среды выше стандарта ООН , — потребовала она. — Лиловый.