— Нормально. Поэхали.

Мысленно перекрестившись, Любаня натянула свое задрипанное пальтишко и вышла на лестничную площадку, пропустив «Эдика» вперед. Боясь поднять глаза на грозного «любовника», Любаня молча спускалась за ним по ступенькам. У подъезда стояла серая «Волга». «Эдик» усадил Любаню назад. Она сначала заартачилась, но пред мрачными «Эдиковыми» очами сразу сникла и глупо заулыбалась:

— Ведь вы вроде как ухажер мой. Как-то неправдоподобно, что я назаду, — со страху Любка вдруг заговорила, как выпускница слесарного ПТУ.

— Скажешь, укачивает, — отрезал «Эдик».

Он включил зажигание, и они отправились к Галдиной.

— Ого, какой у тебя кавалер! Прямо Мимино! — весело щебетала Лерка, устроившись рядом с Любаней и разглядывая мрачного красавца в зеркало заднего вида. — Вы всегда такой неразговорчивый? Давайте знакомиться. Я — Лера. А вы, значит, тот самый Эдик?

— Эдик, — кивнул кавказец.

— Любашка много про вас рассказывала…

— Лер, перестань, — оборвала подругу Любка. — Он у меня добрый, просто всю ночь не спал, устал очень.

— Оно и понятно. У тебя тоже видуха измотанная, — подтрунивала Лерка.

Любка покраснела, «Эдик» выдал некое подобие улыбки.

— А где же «Мерседес»? — не унималась Лерка.

— В рэмонте.

— Хорошо, что он у вас не один.

— Канэшно.

Спустя минут сорок они оказались в районе «Бауманской», где находилась юридическая контора, в которой Галдина заключала договор об аренде. «Эдик» остался в машине, а Любка с Леркой отправились по кабинетам. Через час они вышли, и «Эдик» повез их в налоговую инспекцию.

Теперь уже Лерка осталась в машине, а Любаня с «Эдиком» прошли в пятнадцатую комнату. При виде Любанькиного «ухажера» инспектор Ирина Андреевна расплылась в угодливой улыбке, пригласили их пройти и заперла дверь. «Эдик» угрюмо молчал, а Ирина Андреевна, нацепив на нос очки в золотой оправе, деловито разбирала Любкины бумаги. Не прошло и получаса, как все документы были окончательно переоформлены на Любаню.

— Благодарствуйте, — Любке никак не удавалось сменить стиль. Она суетливо перетаптывалась, полагая, что тетке надо «всунуть», и озиралась на «Эдика».

— Не за что. Заходите еще, — улыбалась чиновница.

Любка поняла это по-своему:

— Обязательно, это уж как водится, за нами не пропадет. Да, Эдичка?

«Эдичка» прихватил ее за воротник и молча вытолкал в коридор. Любка обиделась и надула пухлые губы, но ничего не сказала.

Они сели в машину и поехали к Галдиной домой. Коробка с деньгами перекочевала в ее сумку еще в юридической конторе, где, закрывшись в туалете, подруги снова все пересчитали. По всем документам сумма сделки была занижена почти втрое, чтобы избежать разборок с налоговой инспекцией. Поэтому они обе не хотели, чтобы кто-либо присутствовал при передаче денег.

Лерка расцеловалась с Любаней и торжественно вручила ей ключи от опустевших ларьков.

— Владей!

Весь товар она оптом отдала по дешевке на реализацию. Разницу потом должна была ей выплатить Любка со своей прибыли. Этот пункт был особо отмечен в договоре.

Лерка предложила поехать в ресторан отметить столь удачную сделку, но Любаня с «Эдиком» наотрез отказались, сославшись на неотложные дела. Галдина понимающе улыбнулась, и празднование решено было совместить с первой выручкой. Лерка выпорхнула из машины, кутаясь в короткий песцовый полушубок, послала парочке воздушный поцелуй и скрылась в подъезде.

«Эдик» выехал из двора, проехал еще метров двадцать и остановился.

— Чего стоим? — устало спросила Любка, за целый день уже успевшая привыкнуть к своему молчаливому «любовнику».

— Так выходы.

— Как — выходы? Куда выходы? — оторопела Любанька.

— Туда, — «Эдик» ткнул пальцем в сугроб за окошком.

— А домой-то как же? — Любка пригрелась на заднем сиденье, ее разморило и неудержимо клонило в сон. — Как же я попрусь через весь город одна?

— Я свое дэло сдэлал. Вылазь. А то зарэжу.

Любка опомнилась и, подхватив сумку, опрометью бросилась вон из машины.

Утопая по колено в грязном снегу, она выбралась на тротуар, пробежала еще метров пятьдесят и вскочила в первый попавшийся автобус, который умчал ее в неизвестном ей направлении.

К вечеру следующего дня квартира Галдиных напоминала ад.

Заламывая руки и истерически визжа, Лерка в буквальном смысле рвала на себе волосы. Она каталась по ковру в гостиной, и сквозь ее вой отчетливо различались только два слова: «Убью, суку!»

Час назад она вернулась из отделения милиции, куда ее загребли из обменного пункта, где она пыталась разменять фальшивые доллары.

По счастью, при ней были всего две стодолларовые бумажки. Она была настолько ошарашена случившимся, так отчаянно плакала и божилась, что нашла эти проклятые деньги в соседнем универмаге в обувном отделе, что ее пока отпустили, проверив документы и переписав паспортные данные, адрес и номер домашнего телефона.

Она немедленно начала названивать Ревенко, но у этой гадины никто не подходил к телефону. Тогда она вызвала с работы Вадика, требуя, чтобы он немедленно приехал. Захлебываясь слюной, она кое-как в двух словах описала ему ситуацию и попросила прихватить с собой машинку для проверки денег.

Уже через двадцать минут Вадик был дома, и жена накинулась на него разъяренной фурией:

— Я погибла! Все пропало! Нас ограбили! На меня завели дело! Ты представляешь, что это такое?! Всему конец! И твоей карьере тоже!

Флегматичный Вадик не спеша раздевался, не обращая внимания на вопли жены. Он спокойно прошел в ванную, вымыл руки, расстегнул форменный китель. Лерка продолжала орать:

— Надо что-то делать! Что же ты молчишь-то?!

— Дарлинг, я просто жду, когда ты успокоишься. С тобой сейчас невозможно разговаривать.

Вадим прошел в спальню. Пока он переодевался, Лерка на пороге нетерпеливо топала ногой, озлобленно пыхтела, но молчала.

— Вот так-то лучше. — Вадим достал из портфеля машинку. — Ну, где деньги?

— Где-где… В Караганде!! — закричала Лерка и умчалась в кухню.

Вадим последовал за ней.

Лерка вытащила из шкафчика пеструю коробку и остервенело высыпала проклятые доллары на пол.

— Подбери, — спокойно произнес Вадим.

Лерка с ненавистью сгребла пачки и швырнула их на стол. Вадим надел очки, и началась проверка. Через час он установил, что из семи пачек шесть оказались фальшивыми, и только одна настоящей.

— Значит, так… — Он устало потер переносицу и закурил. — Завтра я позвоню куда следует, и дело, конечно, прикроют. Две фальшивые бумажки не повод для расследования, это лишь досадное недоразумение. Тем более что ты их нашла в универмаге, — последние слова он произнес с некоторым нажимом. — Этой версии, дарлинг, и держись. Надеюсь, это понятно?