– Что, Наташа?! Я беременна! У нас свадьба, а ты срываешься посреди ночи и несёшься к этой суке! Опомнись! Ты ей был не нужен всё это время! Ты ей вообще никогда не был нужен!

– Я несусь не к ней, а к своему сыну! К своему, сыну, ясно тебе?! И мне насрать, что и когда было! У меня есть сын, Наташа! Что тебе нужно?! Чего ты хочешь?!

– Ничего, – выкрикнула она и вылетела из комнаты.

Да мать её! Я едва не закричал. Отшвырнул футболку. Взял другую. Хотелось взять Наташку и придушить, лишь бы заткнулась. Её счастье, что хватило ума не продолжать.

В кухне что-то брякнуло, зазвенело. Вначале тихо, а потом так, что звон прокатился по всему дому. Звон стекла. Следом раздался Наташкин вскрик.

Блядь! Блядь, блядь, блядь!

С трудом сдерживаясь, чтобы не выматериться вслух, бросился на шум. Наташа стояла в окружении рассыпанных по полу осколков и смотрела на растекающуюся лужу.

– Я хотела выпить сок, – выдавила она глухо, неживым голосом. Подняла голову. Злости в глазах уже не было.

Остекленевший, пустой, как у куклы, взгляд. Сок она хотела выпить, мать её за ногу. Я шумно втянул воздух. Наташа нервно всхлипнула и осторожно отошла от осколков. Опять посмотрела на меня, но больше ничего не сказала.

– У меня есть сын, Наташа, – произнёс я, чётко выговаривая каждое слово. – Устраивает тебя это или нет, мне не важно.

– Дань…

– Послушай меня, – я достал новый стакан. Вручил ей. – Твои истерики мне не нужны. Не нравится – можем закончить здесь и сейчас.

– Ты хочешь сказать… – её губы дрогнули. Она недоверчиво усмехнулась и побледнела.

– Да, Наташа. Если тебя что-то не устраивает, можем отменить свадьбу.

– Как у тебя всё просто! – вскрикнула она звонким, истеричным голосом.

– Я всё сказал, Наташа. Разговор окончен.

Не собираясь размусоливать, я взял деньги и ключи. Телефон несколько раз пикнул. Последним сообщением от Агнии было:

«Ещё купи, пожалуйста, молока и кофе. Для меня. Иначе я умру».

В окошке дежурной аптеки мне выдали бумажный пакет. Должно быть, вид у меня, когда я перечислял всё, что попросила Агния, был тот ещё. У самого-то, кроме мази от растяжений и перекиси, нихрена не было, да и у этого добра срок годности кончился в прошлом тысячелетии.

– Здоровья вашему малышу, – напоследок сказала фармацевт. – И вам тоже.

– Спасибо, – буркнул я в ответ.

Агния открыла не сразу. За время, пока стоял под дверью, я успел надумать себе хрен знает, чего.

– Где тебя носит? – бросил я сквозь зубы, когда она-таки пропустила меня в квартиру.

– Догадайся сам, – огрызнулась Агния и показала в сторону кухни.

Я прислушался. В квартире было тихо. На полу около байка лежала машина, которую я подарил Мирону, на тумбочке под зеркалом – флакон духов с длинным изогнутым колпачком. Мозг автоматически подмечал детали, и они впечатывались в сознание одним коротким «моё».

Агния подняла руку, заправила волосы за ухо.

– Как Мирон? – спросил я, протягивая ей пакет.

Она не взяла – снова показала в сторону кухни.

Чёрт! Откуда-то появилась неловкость. Рука с пакетом зависла в воздухе и опустилась.

– Уснул, – вздохнула Агния. – Не хочу его будить. Пусть поспит, дам лекарства, когда проснётся.

Я прошёл к кухонному столу и поставил на него всё, что купил. Агния зашла следом. Села, потёрла лицо ладонями и посмотрела снизу вверх долгим, пронзительным и спокойным взглядом. Словно что-то решала для себя.

– Он часто болеет?

– Нет, – она отрицательно качнула головой. – Обычно нет. Но сейчас, наверное, сказались смена климата, переезд… Сам понимаешь. Он недавно ветрянкой переболел. Наверное, это тоже дало о себе знать.

– Ветрянкой?

Название детской болезни было сродни вытащенному за уши из шапки волшебника кролику. Оно так же не вязалось с моей жизнью, как и валявшийся возле стула детский носок.

Заметив, Агния подняла его и небрежно положила на соседний стул.

– Да. Из-за этого я не прилетела на похороны. Мне очень хотелось попрощаться с бабушкой. Сейчас я жалею, что раньше не вернулась. Если бы прилетела раньше, увидела бы её живой. А так… – Агния расправила невидимую складку на подоле платья. – Хотя, если бы не бабушка и не завещание, я бы и сейчас не вернулась. Она всегда была мудрой. Но насколько, я даже не догадывалась. Она ведь специально сделала так, чтобы у меня не осталось выбора.

– Деньги – всегда беспроигрышный вариант.

– Да, – согласилась она. Её «да» было пропитано недосказанностью. Я резко перевёл взгляд, Агния улыбнулась самыми уголками губ. – Я прилетела, чтобы подписать отказ. Хотела отказаться от бабушкиного наследства в твою пользу, Данил.

– Но передумала.

– Ты очень для этого постарался.

Она поёжилась, поправила платье на плече, но оно опять съехало. Агния задумчиво посмотрела на фотографию, где они были сняты вместе с Мироном.

– Наверное, я должна сказать тебе спасибо.

– За что?

Я взял рамку. На снимке Мирон был младше. На заднем фоне – колесо обозрения, у него в руках огромный рожок с мороженым. И Агния… Солнце так и играло в её волосах.

– Хорошая фотография, – заметил я и поставил рамку на стол. – Так за что ты собралась говорить мне спасибо?

– За то, что заставил меня передумать. Раз бабушка оставила всё мне, значит, именно так она хотела сделать. А если хотела, значит, я имею право на это наследство. Я всегда жила с ощущением, что должна постоянно доказывать отцу, ей, что достойна быть частью семьи. А теперь понимаю, что нет. Ничего я не должна.

Агния замолчала. Взгляд её устремился на снимок. Некоторое время мы провели в тишине. Бабушка была мудрой, тут Агния права. Семь лет назад она хотела, чтобы я вернул Агнию домой, чтобы догнал. Но я не догнал и не вернул. И вот, чем всё кончилось. Выходит, и тут не обошлось без бабули, почему-то раньше я