Ну что ж, дорогой, встречай меня. Я иду к тебе завтракать!

Его каюта давно опустела. Видимо, Уилл, как и было оговорено, повёл Мередит в столовую. Пит уже вовсю гремит сковородками и ругается, готовя завтрак на двоих дополнительных гостей.

Джон надел белую рубашку и светло-кремовые брюки, почти неосознанно поглядывая на смежную дверь. Всё-таки здорово он придумал с необходимостью ночёвки там, у неё в каюте. Джон улыбнулся. Только ради того, чтобы видеть выражение её лица в тот момент, стоило это придумать. Но теперь-то девчонка уже от него не отвертится. Сама выпустила зверя из клетки. Точнее, впустила к себе в спальню.

Постепенно она привыкнет к его присутствию, перестанет шарахаться и отбиваться, и тогда… Что именно будет тогда, Джон не обдумывал конкретно, но жаркий секс там был совершенно точно.

Джон, наверное, не смог бы точно объяснить, почему для него оказалось так важно соблазнить Софию. Причём он хотел не просто соблазнить. Ему нужно было, чтобы она поняла – он не станет давить или покупать, как делал прежде. Джону хотелось, чтобы она сама пришла к нему, взглянула своими огромными глазищами, раскрылась перед ним, доверилась.

Зачем ему всё это нужно? Джон и сам пока не знал. Но чувствовал, что это правильные желания. Пусть и новые для него.

Он вышел из каюты и, проходя мимо двери Софии, невольно замедлил шаг. Вдруг она выйдет сейчас, возьмёт его под руку, и они вместе направятся приветствовать гостей.

Нет, конечно, он знал, что девушке нужно некоторое время, чтобы собраться. Она сама предупредила об этом. Да и он сказал, что ждёт её в столовой через двадцать минут.

Но всё же эта фантазия была настолько реальной, что Джон не мог просто проигнорировать её. Причём такое положение вещей показалось ему весьма естественным. И прислушавшись к себе, он не ощутил даже отголоска отрицательных эмоций.

Мередит и Адам уже расположились на диване в зоне отдыха, предварявшей столовую. Они о чём-то негромко беседовали. И по выражению лица своей бывшей невесты, Джон понял, что она сильно не в духе. Неужели это из-за того, что его не было в спальне?

Конечно, приятно, когда красивая женщина тебя ревнует. Но в случае с этой женщиной сложно предугадать, какие последствия будет иметь её ревность.

Когда Джон подошёл ближе, родственники, заметив его, умолкли. По расширившимся от удивления глазам сына, по оценивающему взгляду будущей невестки он понял, что совершил ошибку. Не подумал.

А всё эта недо-сиделка, которая не шла у него из головы. Если кто-то из родственников, а то и оба сразу, пытались спровадить его на тот свет, не стоило показывать им, что уже здоров.

Чёрт! Всего-то и надо было, что прикатить в инвалидном кресле. Пусть бы считали его слабым и умирающим.

– Джон, ну как можно было так расслабиться и забыть об опасности? – прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Хорошо, хоть с виду здоровьем он особо не пышет. Скулы так и оставались заострёнными, цвет лица слегка сероватый. Да и нахмуренное выражение можно было принять за проявление недомогания.

Ладно уж, теперь ничего не изменить. Любимые родственнички его уже увидели.

Джон напустил на лицо сосредоточенное выражение.

– Доброе утро, – хмуро поздоровался он, ни на кого из них не глядя, и уже проходя мимо, добавил: – Не ожидал вас так скоро увидеть. А ты, Адам, вообще должен быть в Нью-Йорке.

– Я и был там… – вспыхнул его сын, у него мгновенно покраснели уши. Всё-таки Адам пошёл в мать. От Джона в нём было слишком мало. – Я не смог заключить важную сделку. Почему ты лишил меня права подписи?!

Голос Адама сорвался на крик и в конце предложения стал таким тонким, что Джон почувствовал себя неловко. Вот этот писклявый неудачник – его сын?

Джон остановился. Если бы Адам был умнее, то понял бы, что сейчас лучше всего замолчать. Но, к сожалению, интеллектом Адам не блистал. Он даже вскочил с дивана и сделал несколько шагов вслед за отцом.

– Ты постоянно унижаешь меня перед нашими партнёрами. Я выглядел как распоследний дурак, когда оказалось, что моя подпись на документе не имеет юридической силы!

Джон медленно обернулся. И Адам замер под его взглядом, затем съёжился и неосознанно сделал шаг назад.

– Чем ты занимался, когда сорвалась поставка стекловолокна? Почему не решал вопрос? И почему ты не сообщил мне немедленно, как узнал?

Джон говорил негромко. Он не торопился сыпать вопросами. Напротив, чётко произносил каждое слово. А Адам всё больше вжимал голову в плечи, чуя свою вину.

На последнем вопросе его сын быстро обернулся на Мередит, и Джон понял, откуда растут ноги у этой проблемы.

– Не стоит ссориться, мальчики, – проворковала она с обворожительной улыбкой вышедшей на охоту акулы.

Если на Адама он привык не обращать внимания, как на бесполезный, но привычный шум, то Мередит представляла собой довольно серьёзного противника.

Джон хорошо помнил девушку, которая решилась флиртовать с ним на глазах у Мередит. На выставке она представляла одну из крупных судостроительных компаний, а через месяц уже подавала ему напитки в одном из ресторанов.

Возможно, дело тут вовсе и не в Мередит, просто девушке не повезло потерять работу. Но слишком уж злорадной была ухмылка его спутницы, когда она обсуждала меню с побледневшей официанткой.

Ничего, с Мередит он тоже разберётся. А пока стоит просто быть осторожней.

– Идёмте завтракать, – скомандовал Джон, даже не пытаясь завуалировать свой тон под приглашение.

Сам он, не оборачиваясь на гостей, двинулся вперёд. И также никого не дожидаясь сел за стол.

Адам и Мередит присоединились к нему, оказавшись почти напротив. Конечно, следовало бы дождаться Софию в зоне отдыха, но Джона пробирала дрожь, стоило представить, как бывшая любовница словно невзначай касается его бедра. Уж лучше подождать тут, под защитой круглой столешницы.

Пит сегодня приготовил его любимые картофельные вафли с яйцомпашот и ломтиками помидора. К этим вафлям кок подавал специальный соус. И Джон, как ни пытался, не мог распознать его состав. А Пит, увлекшись игрой, каждый раз менял один из компонентов.

Кроме того, в центре стола на широком блюде исходили паром ароматные и хрустящие крок-месье. Рядом с ними затаилась малосольная сёмга, соблазнительно поблёскивая розоватыми ломтиками на тонких кусочках слегка подсушенного ржаного хлеба.

Джон сглотнул слюну. По излишней метафоричности восприятия еды он понял, что сильно голоден. Но всё же решил не начинать без Софии. Тем более он собирался представить её в новом качестве.

Родственники только и ждали его сигнала, чтобы приступить к еде. При всём множестве отрицательных черт дурное воспитание отнести к ним было нельзя.