– Это просто ужасно, – я тоже поднялась в постели и придвинулась к Джону, чтобы взять его за руку. Он не должен переживать такое один.

– Погоди, – отстранился он, – это ещё не всё. Меня травил кто-то из близких, тот, кто вхож в мой дом. Возможно, Адам или Мередит.

У меня отвисла челюсть. Вот просто упала на грудь и отказывалась вставать на место. Его сын? Его невеста? Это просто чудовищные подозрения. Как можно жить, думая, что самые близкие люди хотят твоей смерти и усиленно её приближают?

– Что требуется от меня? – в этот момент я решила, что помогу Джону вывести его родственников на чистую воду. Чего бы мне это ни стоило.

Пусть он и наговорил мне вчера неприятных вещей, но Джон – хороший человек. Я это знаю. Чувствую. Он не заслуживает подобного.

– Мне нужно прикрытие, отвлекающий маневр. Если мы изобразим влюблённую пару, это уведёт их внимание в сторону от расследования. Мне нужно, чтобы Далтон покопался в их вещах и гаджетах. А Мередит не выпустит тебя из виду, если будет думать, что ты её соперница.

– Но ведь она же ушла от тебя! – возмутилась я такому лицемерию.

– Ты её плохо знаешь, – усмехнулся Джон. – Так ты согласна?

Я задумалась. Вроде ничего сложного от меня не требовалось. Буду улыбаться и держать Джона за ручку. Интересно, а как он это видит?

– Есть какие-то подводные камни, о которых мне лучше узнать сейчас? – решилась я всё-таки уточнить.

– Ну… – он замялся. – Мне придётся некоторое время спать в твоей каюте. Только пока они здесь. Обещаю.

Ага, обещает он, как же. Вот прям так и поверила. Каждому слову.

Но мы всё же скрепили наш устный договор о взаимопомощи рукопожатием.

Хотя этот хитрец и пытался вернуться к поцелуям. Впрочем, у него не было шансов – ведь я проявила невиданную твёрдость. Прямо как… Прямо как айсберг, расколовший «Титаник» напополам. Точно! Я – ледяная глыба, холодная и неприступная. Меня так просто не возьмёшь!

И вообще, мне его поцелуи совсем не нравятся. Так, разве что, самую малость.

Ну всё.

Кажется, аутотренинг прошёл успешно, и я настроила себя на рациональную волну. Никаких эмоций. Никаких излишних чувств. Только трезвый разум и холодный расчёт.

Но, когда Джон вышел из душа, лишь в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер… Волосы падали на лоб влажными прядями. А в тёмных курчавых волосках на груди путались поблёскивавшие на свету капельки воды…

Да, признаюсь, моё рациональное начало дало сбой.

Но я постаралась, чтобы внешне это никак не проявилось. Разве что у Джона был встроенный датчик, измерявший давление и пульс, которые у меня сейчас просто зашкаливали.

Впрочем, я сомневалась, что у него есть подобный прибор. Ведь прятать сейчас его было совершенно негде.

А на то, что было скрыто полотенцем, я усиленно старалась не смотреть. И не думать, чтоб наверняка.

На лице у Джона было какое-то мальчишеское, озорное выражение, которое он пытался спрятать, опустив глаза.

Ой, ну прямо стыдливый юноша! Я начинала злиться, наблюдая этот театр одного актёра.

Джон остановился посреди комнаты и с растерянным выражением на лице развёл руками.

– Ой, как же я не предусмотрел это, у меня с собой и одежды никакой нет. – вот хитрец, я же вижу, что он едва сдерживает довольную ухмылку.

Ну-ну, значит, решили поиграть со мной, ваше миллиардершество? Я такие игры тоже знаю. И правила предпочитаю устанавливать сама.

Есть у меня одна идейка, от которой, я уверена, мой работодатель и теперь сообщник по заговору придёт в восторг.

Поэтому я делано посочувствовала ему и предложила совершить дерзкую вылазку в его каюту. Произвести, так сказать, рекогносцировку местности. Может, и разошлись уже незваные гости.

Джон подошёл в смежной двери и прижался к ней ухом, прислушиваясь. Я тоже затихла, пытаясь разобрать что-нибудь со своего места на кровати.

– Кажется, и правда ушли, – улыбнулся он миллиардерской улыбкой, во все тридцать два белоснежных зуба, и, набрав электронный код, осторожно сдвинул панель. Так, надо бы тоже разузнать заветные циферки, а то что это получается – в одни ворота игра.

Джон заглянул в свою каюту, а потом снова повернулся ко мне.

– Встречаемся в столовой через двадцать минут… дорогая, – подмигнул и скрылся из виду. Дверь за ним тихонько закрылась.

Дорогая, значит? Будет тебе дорогая, хитрый интриган.

Я направилась в ванную комнату и по пути случайно взглянула в зеркало. Брр. Даже испугалась от неожиданности. Показалось, что какая-то злобная тётка пробралась ко мне в комнату. Ведь на моём лице затаилась такая мстительная ухмылка, от которой становилось дурно самой её владелице.

Показала отражению язык. Меня таким не прошибёшь.

А планирование задуманной проказы и правда заставляло улыбаться, предвкушая выражение лица этого интригана.

В душе, стоя под прохладными струями, я напевала какую-то сумбурную мелодию. Вот никогда не умела петь, как и не владела никакими инструментами. И тут же подумала – жаль, на яхте нет рояля, исполнила бы гостям пару-тройку композиций собственного сочинения, чтоб у них уши заложило. Вряд ли бы они надолго задержались.

Волосы в этот раз я высушила очень тщательно, расчесала и скрутила тугим узлом на затылке, чтоб не мешались.

Открыла комод, где лежала моя одежда, аккуратно рассортированная по ящикам.

Так, куда же я его положила?

О, вот оно, лежит в самом нижнем ящике. Я уже и не думала, что снова когда-нибудь это надену. Собиралась просто отдать тёте Кате со словами благодарности.

Платье было безразмерным и бесформенным. Даже сам цвет его отказывался определяться вот так сходу. То ли серый, то ли бурый.

Несмотря на то, что я уже его надевала несколько дней назад, всё равно при виде этого шедевра модельерского искусства меня передёрнуло.

Ужасная тряпка. Бессмысленная и беспощадная.

Но шутка получится хорошая, поэтому я сделала над собой усилие, глубоко вдохнула и натянула платье. Быстро, пока не передумала, достала старые, стоптанные башмаки.

Это было непросто, хотя с париком и очками пришлось тяжелее всего. Но одна мысль, каким будет выражение лица Джона, когда он меня снова увидит в этом наряде, заставила решительно встряхнуть это мышиное гнездо. Каждому да воздастся по заслугам!

Я аккуратно расчесала сбившиеся колтунами пряди и надела парик. Затем нацепила на нос очки.

Из зеркала на меня смотрело не пойми что. И оно, предвкушающе улыбаясь, покружилось перед зеркалом. Красота! Точнее с точностью до наоборот! Страх и ужас.