— Белая женщина от пятидесяти до шестидесяти. Руки ухоженные, маникюр свежий, лицо с подтяжкой, работал хороший хирург. Смерть наступила предположительно от огнестрельного ранения в область сердца. Выстрел с близкого расстояния, метр, не дальше: края раны запекшиеся. — Ева ощупала ее шею и за ушами. Посмотрела внимательно ногти на руках. Показала жестами адвокату помочь, вдвоем они приподняли женщину. Ева удивленно смотрела на спину, кивнула, адвокат опустил тело. — Удивительно, но выходного отверстия нет, а я была уверена. Поверхностный осмотр не предполагает наличие яда или удушения. — Она показала на открытый рот. — Лимфатические узлы в момент смерти не были увеличены, как бывает от введения в вену воздуха. Вроде все, — закончила Ева, вопросительно посмотрев на адвоката.

— Благодарю. — Он огляделся. В комнате они были одни. — Прошу сюда.

Ева подошла к следующей каталке, сама откинула простыню и чуть не закричала. На нее смотрел полуоткрытыми мертвыми глазами Слоник.

Ева застыла на несколько секунд, успокоилась. Со спокойствием пришла злость.

— Мужчина белый, в меру упитанный, — сказала она, не прикасаясь к телу. — Ниже среднего роста, обритый налысо, что случается с заключенными под стражу нарушителями закона. По моим предположениям, смерть наступила от удушения его тонкой веревкой. Вероятно, перед удушением обездвижен, чтобы не сопротивлялся. Умер давно, предположительно был заморожен. — Ева нервно раздула ноздри.

— В какое место его могли ударить? — поинтересовался невозмутимо адвокат.

— Например, сзади, чуть ниже левого уха. — Ева показала резкое движение ладонью.

Адвокат посмотрел на нее долгим взглядом и повернул голову мертвого мужчины. Небольшая красно-синяя полоса под левым ухом наискосок.

В коридоре послышались шаги и голоса. Адвокат быстро накрыл тело Слоника простыней. Взял Еву под руку и подвел к валяющейся на полу шубе.

Вошли четверо: санитар, за ним усталый тучный мужчина, не успевший убрать полицейский жетон, — он спорил с молодым человеком, размахивая открытым кожаным футляром, — и очень красивая высокая девушка в черном. Поверх облегающего короткого черного платья на спине темно-красным золотом лежали гладкие длинные волосы. Через руку перекинуто зеленое пальто.

Они подошли к мертвому Слонику, санитар открыл простыню, девушка с наслаждением осмотрела мертвое лицо с полуоткрытыми глазами.

Ева и Дэвид Капа, поднявший ее шубу, смотрели на девушку.

— Это не он! — заявила та громко по-русски. Молодой переводчик, помогая себе жестами, переводил полицейскому. — Я заявляю, что это не Паша Закидонский!

— По каким признакам вы это определили? — перевел переводчик вопрос полицейского. — Есть приметы?

— Да! Конечно, есть… — Девушка задумалась на секунду. — У него на шее под ухом должно быть родимое пятно!

— Вы не смотрели у него шею, — заявил переводчик.

— А чего мне смотреть, я вижу, что это не Паша! А шею вы сами можете смотреть сколько вам хочется. Курить можно? — Она достала из маленькой сумочки сигарету и выжидательно смотрела по очереди на переводчика, полицейского и санитара, чуть шевеля тонкими пальцами с длинными лиловыми ногтями.

Полицейский сдвинул шляпу и потер лоб ладонью, санитар повернул голову Слоника на бок, потом на другой, посмотрел на разочарованного полицейского и закрыл тело простыней. Переводчик суетливо копался в карманах, пока не вспомнил, что он не курит.

— Простите, где здесь можно вымыть руки? — спросила вдруг громко Ева, опустив на лицо черную вуаль.

Девушка обрадованно подошла к ней, рассерженный адвокат предложил зажигалку.

Переводчик перевел вопрос Евы санитару и сообщил, что туалет в конце коридора налево. Ева посмотрела долгим взглядом в светло-коричневые раскосые глаза девушки, чуть усмехнулась, пожала плечами и вышла за дверь. Адвокат шел сзади, шипя от негодования. Проходя мимо открытой двери соседней комнаты, Ева увидела там много народу. Она уже почти прошла мимо, но вдруг словно споткнулась и вернулась обратно. Невысокий старый горбун в нелепом красном пиджаке что-то доказывал, сердясь, большой и желтоволосой красавице с зареванными глазами.

— А нам туда, случайно, не надо? — повернулась Ева к адвокату. — Можно, я там тоже посмотрю еще несколько трупов, ну пожалуйста, здесь у вас в Турции такая скука!

— В этой комнате умершие естественной смертью. — Еще немного — и адвокат отвесит пощечину. — Я же просил не разговаривать по-русски!

— Ну и ладно, какая разница! — Ева отвела его в сторону медленным, но сильным движением руки и вошла в комнату.

Она подошла к каталке, возле которой стояли горбун и молодая женщина, приподняла простыню и посмотрела на мертвого Казимира. Ничего не дрогнуло у нее в лице. Опустила простыню. Медленным движением убрала с лица вуаль и заставила себя поднять глаза. Далила посмотрела на нее и закрыла рот обеими ладонями, чтобы не закричать. По стиснутым пальцам стекали крупные слезы. Ева смотрела, сцепив зубы, в заплаканные глаза несколько длинных секунд, потом так же медленно опустила черную сетку и ушла.

— Марш немедленно в машину! — Адвокат говорил тихо и бесцветно.

— Мне надо в туалет. — Ева быстро шла в конец коридора.

— Иди в машину!

— Ну ты, конспиратор! — Ева остановилась и резко повернулась. — У меня здесь дело, понимаешь, одно маленькое дельце в туалете. Подожди меня, уж будь так добр, у входа, добрый дедушка!

Она отвернулась и быстро вошла в деревянную дверь — черный треугольник с шариком наверху нарисован краской на полированном дереве.

Красавица с волосами красной меди процокала каблучками мимо адвоката в туалет.

Она увидела Еву, раскрывающую дверцы кабинок резким и громким ударом ногой. Две кабинки были закрыты, Ева бралась за верхний край дверцы, подтягивалась и смотрела внутрь.

— Никого. — Она подошла к крану, открыла воду и застыла, разглядывая девушку, чуть двигая пальцами в холодной струе. — Как тебя зовут?

— Света, — девушка затушила сигарету о раковину и тут же достала другую, — Света Кошкина, для очень близких — Леша. Не Лёша, а кошка, понимаешь, Ле Ша.

— Я — Ева. Тебя специально привезли на опознание?

Ева смотрела завороженно в глаза цвета прозрачного гречишного меда. По краям радужная оболочка была почти черной. Леша смотрела в фиалковые глаза в густых ресницах. Она достала зажигалку и закурила. Когда тонкий язычок пламени мелькнул между ними, они вдруг обе улыбнулись.

— В каком агентстве ты работаешь? — Леша затянулась нервно и глубоко.

— Трудно сказать, где я сейчас вообще работаю. Вчера еще болталась в публичном доме, а месяц назад…

— Ты зачем в морге? — Леша нервничала.

— Опознавала. — Ева никак не могла нащупать нужный тон.