С утра настроение был прекрасное — как и само утро.

Мы с Виталей решились пойти пешком, воздухом подышать, но едва мы вышли на крыльцо гостиницы, как увидели сидящего в немолодом «виллисе» Ивана Сергеевича. Пристав был в кожаной куртке, серенькой водолазке и отглаженных бежевых брюках.

— Садитесь, подвезу, — попросту пригласил Иван Сергеевич. — Я ведь в отпуске, не на службе, да и лицо заинтересованное: полюбуюсь на ваше фехтование…

Интересно, ставки на меня делают, и кто?

На крыльце здания, расположившегося вплотную к Центральным воротам, нас встречала целая делегация отцов семейств, политиков районного масштаба, торговцев и других полупочтенных личностей. Удивительно, как лозунги с транспарантами не принесли. Самым популярным был бы «Пустите нас! Мы тоже хотим посмотреть!». Хлеба и зрелищ. Ничто не изменилось со времен Древнего Рима. Как-то это обнадеживает, что ничего не изменится и в этот раз…

Если бы контрразведка ярославской армии заинтересовалась историей поединков Петра Корнеева, она легко бы выяснила, что побеждал я всегда на второй-третьей секунде боя либо не побеждал вообще и отправлялся на два-три месяца в цепкие ручки целителей. Вру, один раз было так, что я победил на четвертой минуте! Да-да! Минуте поединка. И все потому, что полуорк, с которым мне довелось драться, был страшно пьян. Он ужасно медленно размахивался, ужасно медленно бил, я так же медленно уклонялся и так же тягуче пытался контратаковать. Я был пьян разве что чуть-чуть меньше, или если не пересчитывать нормы, а сравнивать по объемам, то я был бедуином в пустыне, а он был утопленником, попытавшимся пересечь Южный океан на плоскодонке. В результате он замахнулся слишком сильно и опрокинулся на лопатки. Вставать не стал: вместо этого захрапел. Чистая победа!

Проталкиваясь между людьми, я отметил и присутствие нелюди. Два гнома, пыхтя огромными трубками, обсуждали с Глоином достоинства ковки мечей, как я успел понять, прислушавшись краем уха.

— Эй, Глоин, хочешь контрамарку?

— Чего?

— Пошли, проведу тебя, полюбуешься на цирк. С родичами, естессно.

— Во! Давай, Петя, я ж на тебя поставил!

Поразительно, он съел «цирк», не поморщившись. Или, по гномским понятиям, дуэль — вещь несерьезная, или, что скорее, ему уже такого наболтали…

Штабс-капитан, застывший в дверях, пытался остановить Глоина с родичами, валивших за ними наблюдателей, даже Виталю, не узнав.

В результате пришлось мне наводить порядок. Присутствие Глоина и его родичей удалось оправдать тем, что гномы мне родня, да и вообще вся нелюдь на одно лицо, и еще они засвидетельствуют заточку клинков. Прочих, кроме Витали, вытолкали взашей. Иван Сергеевич, однако, спокойно прошел в дверь: Илютин предпочел его не заметить.

В гимнастическом зале было полно народу. Едва ли не все офицеры гарнизона в гимнастических костюмах обменивались ударами шпаг, коротких сабель, мечей. Какой-то здоровяк крутил вокруг кисти алебарду. Раз-два-три виток — и в другую сторону. А умен штабс-капитан, умен. Тренировка личного состава с холодным оружием. А-а, Корнеев, заходи! Не хочешь пофехтовать, а? Вот катаны неплохие… Вон Свечников тебе все покажет… Ай-ай, Корнеев порезался. Сонную артерию на пальчике разрезал! Так и напишет в отчете, что начальству отсылать.

Молодец, штабс-капитан… Иван Сергеевич уже удобно пристроился к стеночке, задумчиво пробуя большим пальцем шипы какого-то моргенштерна.

— Вы готовы, Корнеев? — Штабс-капитан явно не хотел тянуть кота за хвост.

Его помощники вытянули на середину зала небольшой столик, на него положили два одинаковых по длине меча. Хорошие катаны, рукоятки акульей кожей обтянуты.

Я кивнул Глоину, и гномы чинно вытянули оба клинка из ножен. Сверкнула сталь.

— Слоистая сталь, клинки самозатачиваются, — вынес вердикт один из родичей Глоина, даже не знаю его имени. — Мечи сделаны мастером Дальдуром из клана Снурри Серобрового с Железного хребта для господина Илютина.

По сгрудившимся офицерам прошел тихий шепоток. Кажется, далеко не все видели эти мечи, для кого-то это было новым зрелищем.

— Как на грех, только получил свой заказик… — В голосе штабс-капитана отчетливо был слышен страх остаться без любимой игрушки. — А что?

— Победитель забирает оружие побежденного, — припечатал я штабс-капитана.

У большинства офицеров мое замечание не вызвало внутреннего сопротивления, а вот владелец мечей взвыл:

— Это не было обговорено перед дуэлью!!!

Штабс-капитан боялся за свои клинки. А вот то, что они сломаться могут в поединке, это ему в голову не приходило?

— Ладно, ладно, давайте уговоримся заранее, что забирать… Я вот ставлю «чекан» и «таран» пятизарядный. А вы, поручик?

Поручик лишь пожал плечами. Он пожирал мечи взглядом и, казалось, готов был отдать полцарства, чтобы коснуться рукояти. Адепт искренней и безоговорочной веры в кэндо? И кто здесь за сэнсэя выступает? Начальник гарнизона? Тогда энтузиазм поручика понятен…

— У меня довольно много оружия дома, — сказал он равнодушно. — Есть и самозарядки, и помповик, и охотничье ружье, и револьверы…

— СВД есть? — сразу спросил я его, замирая в надежде, что у него есть мое любимое оружие.

— Конечно, только СВД-П, оптика у меня на СВТ…

Гм, а правильно я сделал, что перевел бой на холодное оружие. Ишь, какой арсенал собрал парень…

— Ставлю свои стволы против СВД-П поручика, — быстро закончил я торг, и штабс-капитан, мотнув головой, как лошадь, сгоняющая с века муху, потребовал:

— Выбирайте ствол… тьфу ты, клинок, клинок выбирайте, Корнеев. А за винтовкой пошлем прямо сейчас…

— А чего выбирать? Клинки парные, так и заказаны были — для себя и того парня, который спарринг-партнер.

Взял меч… Теперь спокойнее: все на меня смотрят. Одной рукой махнул влево, вправо, растянул губы в улыбке.

Поручик взял катану двумя руками, довольно ловко встал в стойку, выставив вперед правую ногу. Сделал два пробных замаха с ударами, оба с шагами, довольно четко, надо сказать. Остался в стойке, держа острие лезвия на уровне глаз.

— Петя, меч двумя руками держи, — страшным шепотом, слышным во всех концах зала, попросил Глоин, и я, сделав испуганные глаза, перехватил второй рукой рукоять катаны. Молодец, Глоин, отлично свою реплику отработал. Только не складывать пальцы левой руки в кольцо на рукояти. Вот я большой палец отогну. Если поручик Свечников мягко покачивал меч, используя люфт между большим и указательным пальцами правой руки, крепко обхватив рукоять даже не средним, а безымянным пальцем и мизинцем — прямо залюбуешься, опытный парень, — то я держал меч совершенно расслабленными пальцами, всеми сразу, да еще и самыми кончиками. И кисть слегка подвернул, незаметно так. И в отличие от Свечникова, придерживал меч едва ли не поперек груди, как древко от знамени.