Она указывает на свою руку.

Так это Мэтью ее не отпускал? Он и правда держал ее так крепко… И даже если он и подарил ей цветы, это не значило, что она платит ему взаимностью. О, блин, как же я влипла! Я отступаю.

– Ух, прости. Слушай, давай завтра об этом поговорим, окей?

Сидни делает шаг вперед.

– Нет уж, поговорим сейчас. Для чего ж еще камеры, как не для этого. – Уперев руки в бедра, она возвышается надо мной на добрых пятнадцать сантиметров – благодаря этим дурацким шпилькам, которые я сама подобрала к ее костюму!

Весь театр замолкает. Я оглядываюсь кругом и вижу лица, наставленные на меня телефоны, взгляды, готовые судить. Черт. Как же я облажалась. Сидни стоит передо мной, стройная, прекрасная, ослепительная. Все так, как хочет она, – как всегда.

– Я жду объяснений, Ви! – Она притопывает ногой.

Кажется, все вокруг приняли эту же позу. Честное слово, они тоже притопывают. Вокруг меня сгустилась обвиняющая атмосфера. Опять я никто, выскочка, вот только теперь мое незавидное положение видят тысячи зрителей, и за занавесом его больше не спрячешь.

Время, кажется, остановилось. Как мне перемотать его назад, к тем сладким моментам в машине Иэна, до того, как он стал свидетелем этого чудовищного унижения? Как жаль, что Томми тоже на меня злится. Если кто и может изобрести машину времени, так это только он.

Я взмахиваю правой рукой, чтобы привлечь внимание Сидни. Она смотрит на руку, и я показываю знаками: «Прости. Правда. Отпусти меня, ладно?»

Сидни следит за моей рукой, и ее взгляд смягчается. Сжалится ли она надо мной? Она же должна понимать, почему я подумала то, что я подумала, и почему сделала то, что сделала! Кто знает меня лучше всех? И всегда готов защитить?

Затаив дыхание, я снова показываю: «Пожалуйста».

Ее подбородок взмывает вверх.

– Ты должна передо мной извиниться. Прямо сейчас.

Я же только что извинилась на языке знаков. Она что, хочет меня публично унизить? Ну конечно, хочет. Это месть. И когда все успело зайти так далеко? В груди становится горячо.

– Мне надо идти.

Ее глаза впиваются в мои.

– Опять? После того, как ты меня предала и высказала свое взвешенное мнение насчет моей игры? – Она качает головой. – Тебе надо было поговорить со мной сразу после спектакля. Не перед камерой. А ты даже с родителями не поздоровалась.

У меня перехватывает дыхание.

– С родителями?

Она прищелкивает языком.

– Да. Они так тобой гордились. Пока не узнали, что ты исчезла, ни слова никому не сказав. Молодец, Ви.

Перед глазами встают лица родителей. Им было очень непросто выпустить меня из поля зрения сегодня вечером. И мне так хотелось показать им, что беспокоиться не о чем! Как я могла так их подвести? И как Сидни могла приплести их сейчас? Это самое кошмарное испытание. Если бы я не подписалась играть в НЕРВ, я была бы рядом с родителями и они бы знали, что все в полном порядке, как раньше. Слезы разочарования и гнева текут по моим щекам.

Иэн делает шаг вперед.

– Ну что, уроды, теперь довольны? – Он без предупреждения прыгает к Джейку и выхватывает у него планшет.

– Вырубай эту штуку, пока я тебе не двинул.

Я беру Иэна за руку.

– Джейк нормальный.

Иэн стряхивает мою руку и дышит ему прямо в лицо:

– Пошел отсюда, недомерок.

Джейк отшатывается назад, кажется, он вот-вот заплачет. Он чуть не падает, споткнувшись о кресла, отступая к сцене, к остальным.

Иэн хватает меня за руку.

– Пошли.

Я не хочу быть с ним заодно, когда он ведет себя вот так. Но оставаться здесь, когда все пялятся на меня, как на преступницу, – это еще хуже.

Когда мы проходим мимо Томми, он убирает камеру. Под глазами у него залегли тени.

– Еще одно прекрасное представление.

Я кидаю на него гневный взгляд.

– Надеюсь, они неплохо вознаградят тебя за операторскую работу, Томми.

Он бормочет, теребя шнур:

– Я получил, что хотел.

Что-то заставляет меня остановиться на секунду и сказать:

– Слушай, просто чтобы ты знал… Когда я с тобой говорила, я и правда думала, что покончила с игрой, но они предложили мне такое интересное испытание, что я просто не смогла устоять.

У него кривится лицо.

– Если для тебя это «интересно», то ты – не та, кем я тебя считал.

Я и сама считала себя совсем другой. Не знаю, что я такое. Существо, которое, повесив голову, идет следом за Иэном вон из театра.

Когда мы выходим в фойе, к нам подбегает Сидни. Она что, передумала?

Но она заявляет, переводя дыхание:

– Хотя я ужасно на тебя зла, я не думаю, что тебе стоит с ним идти. Выходи из игры прямо сейчас. Это испытание с проститутками было по-настоящему опасным. И посмотри, что они подсунули на этот раз. Ты правда хочешь уйти с этим придурком – после того как он напал на Джейка?

Она кидает гневный взгляд на Иэна, и тот отворачивается – видно, что ему страшно неуютно. Куда девалась вся эта ярость, которую он демонстрировал минуту назад? Он что, вроде Джекила и Хайда?

Я говорю:

– Я просто хочу домой.

– Не мог бы ты дать нам минуточку? – обращается она к Иэну. – Никого при этом не избив?

Иэн громко вздыхает и выходит наружу. Сидни качает головой.

– Понимаю, он, конечно, красавчик. Но серьезно, Ви, неужели я должна объяснять, почему тебе не стоит с ним идти?

На меня наваливается усталость.

– Кто я такая, по-твоему? Безголовая цыпа, которая даже за собой присмотреть не может?

Она взмахивает идеально наманикюренным пальцем.

– Говорю это тебе как подруга, хотя в последние несколько минут ты вела себя совсем не по-дружески. От этого типа хорошего не жди.

Я вздыхаю.

– Откуда ты знаешь?

Она морщит нос.

– Ты видела, как он обошелся с Джейком. И даже до этого он показался мне каким-то слишком… слишком идеальным.

У меня каменеет затылок.

– То есть слишком идеальным для меня?

– Я совсем не это имела в виду. – Нет, именно это: по лицу вижу.

– Спокойной ночи, Сид.

Я бегу наружу. Мне нужно подумать. Может, мне стоит поймать такси?

Иэн, нахохлившись, стоит под навесом, который не защищает от ветра и дождя. Лицо у него скорее печальное, чем сердитое, но садиться с ним в машину мне все равно не хочется.