Ах да, я же все еще по телефону разговариваю.

– Иэн был нереально крут. Увидимся завтра утром, я помогу тебе с разбором декораций, хорошо? Спасибо, что так поддержал меня на отборочных испытаниях. Я – твой должник. Пока, Томми, ты самый лучший! – Я быстро закрываю телефон, пока он не стал занудствовать дальше.

Иэн хмурится.

– А я думал, самый лучший тут – я. Ты что, уже мне изменяешь? – Он улыбается.

М-м-м. Значит, он считает, что мы настолько близки, что можно говорить об «измене»? Он прикусывает губу так, что мне тоже хочется прикусить свою. Если для него это игра, значит он – прирожденный актер. Хотя с чего бы ему со мной играть? Мы же на одной стороне.

Мой телефон вдруг разражается мелодией. Похоже, от «Роллинг Стоунз» мне сегодня никуда не деться. Странно, что телефон Иэна не звонит.

Я читаю послание, и у меня застывает лицо.

Иэн пристально смотрит на меня.

– Что там?

Я пытаюсь уложить в голове то, что только что прочитала.

– Это испытание, м-м-м, отличается от других.

– Как?

Уютное тепло салона рассеивается. Если рассказать Иэну об этом испытании, придется кое-что рассказать и о себе. О том, что я – «девушка-за-сценой», вечно вторая после Сидни, и все такое. Как только он увидит, какая я на самом деле, – все, сказке конец.

Я сглатываю.

– Это связано с моей реальной жизнью.

Пальцы, перебирающие струны арфы, поднимаются выше по запястью. Сладкая, сладкая музыка.

– А эта жизнь, что, фальшивая?

– Ну, не фальшивая, просто как бы нереальная, понимаешь?

Он не отводит взгляда.

– Испытания – это игра, но все, что между ними, – нет. По крайней мере, для меня.

– Для меня тоже. Просто теперь НЕРВ хочет, чтобы я дурачила людей, которых знаю, а не незнакомцев. И почему-то о тебе в задании ни слова.

Он пожимает плечами.

– Уверен, для меня они тоже что-нибудь придумают. Ну, так чего они от тебя хотят?

– Пойти в концертный зал, где у нас сегодня был школьный спектакль. Я занималась гримом. И костюмами. Короче, нужно прийти на капустник и устроить с подругой разборки насчет кое-чего, а потом я должна сказать гадость про ее выступление. Последняя часть кажется мне глупой и жестокой. Но что действительно непонятно: откуда НЕРВ узнал, что я злюсь на Сидни? Кто им сказал? Лив и Юлай? Может быть, они думали, что помогают мне?

Иэн проводит рукой по моей щеке.

– Звучит не так уж плохо, если подумать, с чем тебе пришлось сегодня столкнуться. Те проститутки запросто могли тебе глаза выцарапать. Твоя подруга ведь на такое не способна?

Я на минуту задумываюсь.

– Нет. Драмы – это по ее части, а насилие – нет. – Я вздыхаю. – Но это испытание гораздо сложнее. Одно дело – совершать гадкие поступки при незнакомцах. А это – мои друзья.

Теоретически это должно упростить дело, но на самом деле все ровно наоборот.

Рука Иэна такая гладкая и теплая.

– Я понимаю.

Так ли это? Мне трудно представить, что он краснеет и запинается перед своими друзьями. Хотя он явно нервничал, когда тот сутенер наехал на него. А кто бы не занервничал?

– Ты мне скажешь, из-за чего поссорилась с подругой? – спрашивает он.

Я вздыхаю.

– Из-за парня. Но это уже в прошлом. – Просто удивительно, как быстро исчезли мои чувства к Мэтью.

Он поднимает бровь.

– А что, ссора между девушками может закончиться дракой? Пожалуйста, скажи «да»! Я сам вам заплачу.

Я толкаю его в плечо.

– Не раскатывай губу! Тот парень того не стоит. Я же тебе сказала, все в прошлом.

Лучшее средство забыть одного красавца – другой красавец.

– И давно это стало прошлым?

Я смотрю на экран телефона.

– Часа три назад.

Мы оба хохочем.

Его телефон жужжит. Иэн читает, и на лице его появляется удивление.

– У меня задание в двух частях, но пока прислали только первую. И это дополнение к твоему испытанию.

– Что ты должен сделать?

– Флиртовать с самой красивой девушкой на вечеринке.

Сердце у меня падает. Очередная победа Сидни. Откуда НЕРВ узнал самый лучший способ испортить мне вечер? Устраивать разборки с Сидни, пока с ней кокетничает Иэн, – это ад, созданный специально для меня. Я морщусь. И вдруг понимаю, что могу отказаться.

– Да какая разница, что там за задание, – говорю я. – Я ухожу.

Иэн выпрямляется на сиденье.

– Почему? Опасности никакой. Ты будешь среди друзей. А я все время буду рядом.

– Нет, ты будешь слишком занят, флиртуя с самой красивой девушкой. – И уж она-то своего не упустит.

Он берет мое лицо в свои ладони.

– Я уверен, самой красивой девушкой там будешь ты.

Я смотрю на его чувственные губы.

– Это ты пока не видел мою лучшую подругу, диву Сидни, звезду спектакля и вообще любых событий в нашей школе.

Ну вот, теперь он узнает правду. Это признание – первая трещинка в созданном нами роскошном фасаде, гораздо более непрочном, чем декорации Томми.

Он пристально смотрит на меня.

– Я повстречал тебя. Можешь мне не верить, но в тебе гораздо больше очарования, чем в любой любительнице драм. Флиртовать с тобой – самое простое испытание, какое только может быть.

– Ха. Когда ты так говоришь, это звучит… соблазнительно.

– Тебе ли не знать о соблазнительности. – Он стягивает резинку с моих волос, потом вторую, медленно наклоняется вперед. По коже у меня, кажется, проскакивают искры, когда наши губы встречаются. На вкус его губы так же хороши, как и на вид. В этом парне утонуть можно. Что я и делаю. Время останавливается, пока мы сжимаем друг друга в объятиях. На вкус он – как ягоды: сколько ни съешь, все мало. Я ощущаю прилив тепла – в точности в нужных местах. Когда мы отрываемся друг от друга, я едва могу дышать.

– Ладно тебе, Ви, – хрипло говорит Иэн. – Это испытание – только о тебе. Я сделаю все возможное, чтобы ты поразила своих друзей. Когда мы закончим, о твоей драматичной подруге никто больше и не вспомнит.

Как будто Сидни можно забыть. Она всегда была потрясающей, с первого дня в детском саду, куда она явилась в тиаре и павлиньих перьях. Все хотели с ней играть, но она выбрала меня, тихую девочку, которая подбирала одежду так, чтобы она сочеталась по цвету с ее карандашами и ластиками. В то время я носила в основном желтое и розовое.

Но в тот год – да и после – я ощущала себя особенной, потому что Сидни выбрала меня. Она ценила мое мнение. Не то чтобы собственное мнение она ценила меньше. Она всегда говорила, что прекрасно разбирается в людях и с первого дня знала – мы станем друзьями на всю жизнь. Я с благодарностью принимала ее дружбу, и мне было плевать, что все считают меня ее эхом. Может, она и правда чересчур эмоциональна и любит командовать, но она всегда была верным другом. До сегодняшнего вечера. Как она могла так поступить?