Синичкина оценила. Дураков это понял по ее ответному взгляду.

— Нет, Федька, — отказал другу Молодцов. — Лучше я. Все-таки я каратист. Если что — быстрее среагирую.

И, включив фонарик, Димка начал осторожно спускаться по ржавой лестнице.

Спустившись, он поводил фонариком вокруг себя. Яркий кружок света заплясал по грязно-серым стенам тайника. Золотой статуи нигде не было. Зато луч выхватил из тьмы что-то белое. «Скелет!» — пронеслось в голове у Молодцова. Но это был не скелет…

Наверху все с нетерпением ожидали Димкиного возвращения. Наконец из черной дыры появился Молодцов.

— Ну что?! — как один закричали Федька, Элька и Лиза.

— Ничего, — сказал Димка. — Вот только этот пиджачок.

И он показал белый пиджак, который ошибочно принял за скелет.

— А где же «золотая баба»? — разочарованно произнесла Синичкина.

— Нет там никакой бабы.

— Может, ты ее не заметил, Димыч? — спросил Дураков.

— Сгоняй сам посмотри. Федька сгонял.

— Да, — вернувшись, сообщил он. — Пусто.

Вот так зачастую и бывает в сыщицкой работе: то густо — то пусто. А как лихо шло расследование: Димкина версия насчет «золотой бабы» и гроба с двойным дном; показания Сэди Уоррен, подтверждающие эту версию; расшифровка картины… обнаружение тайника…

И в результате: вместо золотой статуи — грязный пиджак.

Короче, опять пролет.

Но Молодцов с Дураковым уже начали привыкать к пролетам. Вернее, не привыкать, а понимать, что эти пролеты — вовсе никакие не пролеты. Потому что работа сыщика — это не «пришёл, увидел, арестовал».

Работа сыщика — это кропотливое расследование, в котором неудач гораздо больше, чем удач. Но неудачи все равно так или иначе приближают к главной цели — к раскрытию преступления. Потому что неудачи — это тоже звенья в единой цепи версий, фактов и улик.

Вот и сейчас перед мальчишками лежало одно из звеньев этой длинной цепочки — белый пиджак.

— Кто-то нас явно опередил, — сказал Димка, задумчиво глядя на пиджак. — Статую забрал, а пиджачок оставил.

— Не оставил, а скорей всего — забыл, — уточнил Дураков. — Когда «золотую бабу» из тайника вытаскивал.

— Верно, Федька, — кивнул Молодцов и перевел взгляд с пиджака на Дардыкину. — Лиза, а Рябчиков давно в этом флигеле живет?

— Второй год.

— А что здесь раньше было?

— Комнаты для приезжих. Как и в основном здании. А затем флигель переоборудовали под служебное жилье для директора охотхозяйства.

— Так я и думал. Выходит, какой-то приезжий охотник случайно обнаружил ход в тайник.

Синичкина хихикнула:

— Вот, наверное, обалдел-то, когда золотую статую увидел.

— Еще бы не обалдеть, — хмыкнул Дураков. — Столько золота. Как он еще брюки вместе с пиджаком в тайнике не забыл.

Все засмеялись. А Димка сказал:

— Да уж, неплохо поохотился мужик.

— Мне кажется, это был не охотник, — покачала головой Лиза Дардыкина. — Разве охотники приезжают на охоту в белых пиджаках?

Молодцов встрепенулся:

— Точно! Как это мне самому в голову не пришло… — Тут он опять встрепенулся, верней, уже спохватился: — А что ж мы пиджак-то не осмотрели?! Вдруг в кармане паспорт с пропиской!

И Димка начал шарить по карманам.

И сразу же обнаружил… нет, не паспорт с пропиской (это было бы слишком просто), а газету.

— «Старокозельские ведомости», — прочел Молодцов название и, посмотрев на дату, добавил: — Газетка трехлетней давности.

— А это что такое? — Дураков обратил внимание на крохотную заметочку, которая была обведена выцветшими чернилами; рядом с ней стояли три восклицательных знака, тоже чернильных.

В заметке говорилось:

«Сегодня в 15.00. в городском музее изобразительных искусств состоится открытие персональной выставки скульптора П. П. Пипеткина.

Панкрат Панкратович живет и работает в нашем городе. На выставке представлены как старые работы скульптора, так и совсем новые.

Вход свободный».

Димка возбужденно заходил по комнате.

— Кое-что начинает проясняться. Видимо, пиджак принадлежал этому Пипеткину. Не зря же он заметку обвел, да еще три восклицательных знака поставил.

— А может, это его родственник сделал, — сказала Синичкина.

— Или друг, — добавила Дардыкина.

— Возможно, — согласился с ними Молодцов. — Но в любом случае, это уже ниточка.

Дима снова почувствовал себя на коне. Следствие продолжается! Надо ехать в Старокозельск и разузнать там насчет скульптора Пипеткина. А также очертить круг его друзей и родственников.

Все это Молодцов высказал вслух.

— Ну так едем, Димыч! — воскликнул Дураков.

— Едем!

— Подождите, мальчики, — с тревогой сказала Лиза — А вдруг сейчас сюда бандиты явятся?

— Не явятся, — заверил ее Федька. — Они за сто лет не догадаются, где тайник.

— А если все же догадаются? — забеспокоилась и Элька. — Они ведь Лизу и убить могут.

— Вообще-то могут, — признал Молодцов.

— Ой, мамочка, я боюсь! — испугалась Дардыкина.

— Ладненько, — на ходу переиграл Димка. — Вы тогда поезжайте в Старокозельск, — сказал он Федьке с Элькой. — А я Лизу останусь охранять.

— А что ты, Димыч, против них сделаешь? — пожал плечами Дураков. — У них наверняка «пушки». А ты из чего будешь стрелять? Из пальца?

— Почему из пальца? — вмешалась Лиза. — У дяди Васи — пять охотничьих ружей и куча патронов… Только я не понимаю, мальчики, к чему весь этот сыр-бор? Нужно просто вызвать милицию. И пусть они арестуют преступников.

Молодцов скептически скривил губы.

— Ну возьмет милиция Таракана с Мухомором. Толку-то. Главарь же — Ногососов. Надо вначале на него выйти, а уж потом в ментовку сообщать. Верно, Федька?

— Верно, Димыч. — Дураков встал. — Ну, мы погнали в Старокозельск.

— Так сегодня ж автобусы не ходят, — вспомнила Дардыкина. — У водителей опять забастовка.

— Фигня! На попутках доберемся.

— Зачем на попутках, — сказала Элька. — Мой дедушка конюхом работает. Он нам даст лошадей. Ты умеешь ездить верхом, Федя?

— Конечно, умею!

Еще бы Дуракову не уметь, если он все свои четырнадцать лет в деревне прожил.

— А ты сама-то умеешь? — спросил Молодцов у Синичкиной.