Как бы мне ни хотелось расслабиться, повеселиться на первой студенческой вечеринке, я была на взводе. Мой взгляд метался по ближайшим выходам, и паникующая часть моего мозга, тихий голос, который никогда не заглушается лекарствами, гадал, легко ли будет покинуть такое людное место. Если кто-то из них достанет оружие, сколько из нас погибнет?

Если Иден и нервничала, то никак этого не показывала. Она сидела между Дженни и мной, попивая уже второй стакан водки со спрайтом. Она и мне предложила выпить, но я отказалась. Если мои рефлексы подведут меня в этом незнакомом, громком, многолюдном месте с минимумом путей отхода, это в буквальном смысле превратится в ночной кошмар.

Я попыталась отвлечься – посмотрела на Дженни, которая тоже не пила.

– Твой папа работает над чем-то новым? – спросила я ее.

– Что? А, даже не знаю. Он никогда ничего не говорит о том, что пишет. О его последней пьесе я узнала, когда он отобрал актеров и выбрал режиссера.

– А ты тоже этим занимаешься? – спросила я. – Я знаю, что ты пишешь сценарии для «Каллиопы».

Лицо Дженни озарилось.

– Ты читала наш веб-комикс?

– Конечно, – ответила я. – Все друзья Иден в нашем городе читали. Кроме Денни. Он не может видеть картинки. Но Иден вроде отправляет ему сценарии, верно?

Иден кивнула и сделала глоток.

– Ого, – сказала Дженни. – Надеюсь, тебе нравится. Мне до папы далеко, но…

– Да перестань, – сказала Иден. – Ты крутая.

– А ты необъективная. – Дженни поцеловала ее в щеку и посмотрела на меня. – Но отвечу на твой вопрос – нет. Я поступаю совершенно наоборот. Отдаю миллиону людей прочитать свои сценарии для «Каллиопы» прежде, чем они станут финальной версией. Включая папу.

– Готова поспорить, он дает крутые отзывы.

Она засмеялась.

– Не совсем. В основном говорит, как круто получилось и что он мной гордится. А вот мама довольно критична.

Иден хохотнула.

– И это без шуток. – Она повернулась ко мне. – Два месяца назад ее мама прислала нам имейл в две тысячи слов, в котором разнесла в пух и прах всю картину мира в наших комиксах.

– Видимо, мы совсем не знаем, как работает магия, – засмеялась Дженни. – Я понятия не имела, что она такая фанатка, но оказывается, она все детство играла в «Подземелья и драконы» и с занудством относится к фэнтези.

– Я всегда хотела играть в «Подземелья и драконы», – призналась Иден. – Просто… слишком стеснялась играть с людьми.

– Ах, – сказала Дженни. – Когда приедешь ко мне, заставлю маму нас научить. Уверена, из тебя получится отличный сексуальный друид-полуэльф.

Иден фыркнула.

– Я скорее предпочла бы гнома. Девушку-гнома с мечом.

– Это тоже выглядело бы сексуально.

Они улыбнулись друг другу, как делают все парочки, и мне пришлось отвернуться. Я внезапно почувствовала, как мне не хватает Майлса. Я видела его несколько часов назад, когда везла после школы домой, но из-за переглядываний Иден и Дженни и их разговоров мне захотелось, чтобы он был здесь, со мной.

Я как можно сильнее оттолкнула от себя это чувство. Мы с Майлсом не пара и никогда ею не будем.

Через минуту Иден и Дженни как будто вспомнили, что я рядом с ними. Иден прочистила горло, а Дженни сказала:

– Ли, тебе бы понравились «Подземелья и драконы». Там требуется актерское мастерство. Типа того.

– Да, – ответила я. – Но еще там требуется математика, да? Игровые кубики и все такое? Это не совсем по мне.

– И любое актерское мастерство в «Подземельях и драконах» должно быть импровизацией, – отметила Иден. – Ли это ненавидит.

– Я не ненавижу импровизацию, – парировала я. – Просто она у меня плохо получается. Я из тех, кто предпочитает сценарий.

– Уверена, ты приноровишься, когда начнешь учиться актерскому мастерству, – сказала Дженни. Затем повернулась к Иден: – Так как этой осенью мы с Ли уедем в Лос-Анджелес, ты просто обязана туда приехать.

– Знаю, знаю, – сказала Иден.

– Вы собираетесь попробовать отношения на расстоянии? – спросила я.

– Собираемся, – ответила Иден и сделала глоток.

– Мы знаем, что такие отношения не идеальны, – призналась Дженни. – Но работодатели не выстраиваются в очередь за мной – спасибо профилирующему английскому, – а без работы я не могу остаться в Индиане, поэтому должна переехать к родителям, пока не найду что-то или не сделаю выбор в пользу аспирантуры.

– Но из веб-комикса ты же не уйдешь?

– Конечно нет, – сказала Дженни. – «Каллиопа» – наше детище. Странное ведьминское детище.

– С несоответствующим применением магии, – произнесла Иден. Она хотела таким образом пошутить, но только напряглась, когда произнесла это вслух. Я уже видела прежде эту вспышку стресса, поэтому встревожилась.

Дженни тоже это заметила.

– Эй, – сказала она чуть мягче. – Это же я пишу, помнишь? Если в истории есть ошибки, то они из-за меня. Не из-за тебя. Про твои иллюстрации мама говорила только хорошее.

– Знаю. Я в порядке.

Она снова сделала глоток.

Только я собралась задать еще один вопрос, попытаться сменить тему, как над нами нависла тень. Перед диваном, а именно перед Иден, выросла огромная фигура. Я так испугалась, что отпрянула и вжалась в подушки. Но Иден медленно подняла голову, ее изнуренный взгляд совершенно не соответствовал ее возрасту.

– Ты та чика? – спросил стоящий перед ней парень. – Чика против пушек?

Дженни вмешалась прежде, чем Иден смогла ответить.

– Отвали, чувак.

Парень ее проигнорировал. Он был высоким, в красной футболке и джинсах, на голове кепка. На подбородке вырисовывалась козлиная бородка, но она не могла замаскировать его детское лицо.

– И что? Тебе насрать на Конституцию? Вторую поправку? – спросил он.

– О господи, – закатила глаза Дженни. – Серьезно, отстань от нас. Иди домой и напиши несколько злых твитов.

– Не лезь в это, – предупредил парень Дженни. – Мы общаемся.

Он показал на Иден, хотя она явно с ним не общалась.

Я обхватила себя и забилась в угол дивана, уже перебирая в голове все выходы. Этот парень стоял слишком близко и говорил слишком резко. Мой мозг кричал: «Угроза! Угроза!»

Я начала представлять себе, каково будет умереть прямо здесь. Весь мир просто окунется в темноту? Это как заснуть? Что случится с мамой, когда она узнает? Или с Майлсом? А имело ли это значение, раз однажды и они умрут?

Успокойся, сказала я себе. Все хорошо. Ты в порядке. Ты не умрешь на этой вечеринке. Можешь побыть беспокойным нигилистом позже.