А в тот день машина преступников влетела во двор, громко ревя двигателем, и бабушка решила, что сосед все-таки на ее просьбы наплевал. Высунувшись во двор, она увидела, что машина не соседа, и вообще чужая, в их дворе таких не бывало. И что ее дернуло — сама не знает, но взяла и записала номер.

Степушкин принес ей горячую благодарность и пошел пробивать этот номер через ГАИ. И к его большому удивлению, по телефону ему отвечать отказались, велели нести запрос. Он написал запросик и побежал в ГАИ сам. Там в картотеке возникло некоторое замешательство, и после короткого совещания с руководством девочки вынесли ему запросик назад со словами, что ответить не могут, им нужна виза начальника ГУВД.

— Нич-чего не понимаю! — недоумевал Степушкин. — Сколько раз я ходил в эту картотеку, и никогда визы начальника ГУВД не требовалось. Маша, может, ты им позвонишь? Или запрос от прокуратуры написать? Что за секреты от оперативных служб?!

— Вот именно, — медленно сказала я. — У кого могут быть от оперативных служб секреты? Только у еще более оперативных служб.

— Ты что, хочешь сказать, что это была гувэ-дэшная машина? — сообразил Степушкин.

— Горячо, Степушкин! Сейчас проверим!

Я открыла справочник ГУВД, нашла там координаты начальника «наружки» и набрала номер, а когда мне ответили, поставила телефон в режим громкоговорителя.

— Валентин Петрович, вас беспокоит старший следователь прокуратуры Швецова Мария Сергеевна. У меня в производстве дело о наезде со смертельным исходом, свидетели записали номер машины — О 56-14 ЛД, а ГАИ нам отвечает, что этот номер за вами, белые «Жигули» — шестерка. Не проверите, где была эта машина в воскресенье на прошлой неделе? И, если можно, пришлите мне справочку, во сколько она ушла из гаража и во сколько встала назад. Если все подтвердится, ее бы надо осмотреть.

— Одну минуточку, Мария Сергеевна! Сейчас я дам команду проверить, не кладите трубку.

Мой собеседник, видимо, прикрыл микрофон рукой и стал отдавать какие-то распоряжения. Через некоторое время он обратился ко мне уже более уверенным тоном:

— Да, Мария Сергеевна, у нас был такой номерочек, но он год назад утрачен. Проведена служебная проверка, виновные наказаны. Просто мы в ГАИ сведения еще направили, чтобы с нас этот номер сняли. Это наше упущение.

— Будьте добры, Валентин Петрович, пришлите нам материалы служебной проверки, я вам направлю запрос через отдел по надзору за милицией.

— Конечно, конечно. Всего доброго.

Я положила трубку и посмотрела на Степушкина. — Все понял? Я разговаривала с начальником «наружки».

— А как ты запрос организуешь?

— А это пусть Горчаков сделает для родного района: он же у нас теперь начальник милицейского отдела.

— Да ну? Надо зайти его поздравить.

— Да он, наверное, будет проставляться за назначение, вот на проводы и придешь, поздравишь.

— Слушай, но мне это не нравится! Это что ж, я против своих, что ли, буду работать?

— Что ты, Степушкин, никто тебя работать не заставляет, спи спокойно, дорогой товарищ, можешь вообще забыть о том, что была какая-то машина.

— Да? Если бы я еще мог забыть про то, что был какой-то труп! Но, если честно, мне в эти разоблачения вписываться совершенно не хочется. Я помню, что произошло, когда ты замначальника отделения Ерошкина посадила как организатора банды.

— А что было-то?

— А ты что — забыла? Тебе выговор, насколько я знаю, ты полгода премию не получала, и всем операм, кто с тобой работал, по взысканию: кому выговор, а кому очередное звание задержали. И вообще, знаешь, что про тебя говорят? Для Швецовой самое большое удовольствие — мента посадить.

— Слушай, Степушкин, а ты сам как считаешь, Ерошкин — святой человек?

— Да гнида он был, каких мало.

— Значит, правильно я его посадила?

— Так все равно же оправдали!

— Есть такое понятие в праве — форс-мажор, непреодолимая сила. Дело я расследовала качественно, только не могла предусмотреть, что люди от своих слов откажутся, не побоявшись даже уголовной ответственности за ложные показания. Ну так должен был он сидеть?

— Вообще-то должен. Но все равно про тебя говорят, что ты стерва, каких мало.

— А ты не задумывался о том, кто говорит?

— Ну, разные люди…

— А в чем моя стервозность заключается?

— Ну, не знаю, руки выкрутишь, но своего добьешься…

— А это что, плохо?

— А чего ж хорошего, если от этого люди страдают.

— Ладно, Степушкин, я тебя не заставляю со мной работать.

— А я и не буду. У меня осенью очередное звание, а с тобой в какое-нибудь дерьмо вляпаешься. Ты уж не обижайся.

— Да уж ладно, хотя по логике вещей я, как известная стерва, должна из кожи вон вылезти, но очередное звание тебе обрубить.

— Типун тебе на язык…

Степушкин ушел, и сразу же мне позвонили из канцелярии следственного управления, чтобы я забрала два дела, специальным поручением прокурора города Асташина переданные мне в производство: два убийства, Хохлова и Боценко. И я поехала в городскую прокуратуру; ужасно хотелось скорее заглянуть в эти дела.

Возвращаясь в родные пенаты, я у самой прокуратуры столкнулась со своим стажером, приехавшим с экспертизы документов.

Оглянувшись по сторонам и не обнаружив вражеских агентов, притаившихся в кустах, Стас возбужденно сообщил, что официальное заключение будет готово через две недели, но эксперты прямо при нем посмотрели удостоверение под микроскопом и сравнили печать с образцом. Конечно, потребуются дополнительные исследования, но на первый взгляд следов травления текста и переклеивания фотографии они не выявили, и оттиск печати в удостоверении сделан с того же клише, что и образец, полученный нами в ГРУ.

— Что это значит, Мария Сергеевна?

— Стас, знаешь, зови меня по имени и на «ты», а то мне кажется, что мне сто лет. Не подчеркивай мой возраст, ладно?

— Я с удовольствием, но мне нужно будет время, чтобы привыкнуть.

— Судя по тому, что труп Шермушенко привезли в подвал на машине с номером наружной службы, его удостоверение, скорее всего, является документом прикрытия, которые выдаются наружной службе для работы по заданиям.

Эффект был полным, но я не удержалась и подбросила Стасу еще немножко информации к размышлению.

— И еще мы забираем себе дело по закопанному трупу, на который мы выезжали в субботу.

И еще раз я убедилась, что из Стаса следователь получится, коли он так радуется лишним делам.

— Мария Сергеевна… Маша, а что такое документ прикрытия? Я так приблизительно представляю, но хотелось бы знать поточнее…