«Что ты имеешь в виду?» – спросил он.

Тор почувствовал, что Гвен отчаянно хочет ему что-то сообщить, но он не понимал, что это.

«Я чувствую, что ты что-то скрываешь от меня», – сказал он. – «Скажи мне, что это. Почему мне не следует идти?»

Гвендолин взглянула на него, и он понял, что она собирается что-то сказать, но затем она резко отвернулась, вытерла слезы и вместо этого посмотрела в окно.

«Прошу прощения за слезы», – сказала она. – «Королеве это не пристало».

Тор подошел к ней и положил руку ей на плечо.

«Ты лучшая Королева, чем кто-либо другой, кого я встречал», – произнес он.

Гвен улыбнулась ему.

Тор сглотнул, его сердце неистово колотилось, он знал, что пришло время сказать ей правду. Он больше не может утаивать это от девушки.

«Гвендолин», – начал он, прокашлявшись. – «Есть другая причина, по которой я должен идти один, чтобы встретиться с Андроникусом».

Тор с трудом сглотнул, не желая произносить эти слова, но понимая, что должен.

«Все намного сложнее, чем ты думаешь», – продолжал он. – «Есть причина, по которой он хочет сдаться мне одному».

Гвендолин озадаченно смотрела на него.

«О чем ты говоришь?» – спросила она.

«Видишь ли», – начал он, но потом остановился. – «Я… узнал кое-что. Что-то, что… Я хотел бы никогда не знать. Я ничего не могу сделать, чтобы это изменить. И это вынуждает меня принять необходимые меры».

«Я не понимаю», – сказала Гвен.

Девушка смотрела на него, сбитая с толку. Сердце Тора бешено колотилось, в горле у него пересохло. Он боялся, что как только он произнесет эти слова, они разрушат их отношения навсегда.

«Существует причина, по которой я должен встретиться с Андроникусом…», – сказал Тор. – «Причина, почему именно я должен убить его».

«Чтобы отомстить за меня?» – спросила Гвен.

Тор сглотнул.

«Да, чтобы отомстить за тебя», – ответил он. – «Но это не единственная причина».

Гвен смотрела в его глаза, и Тор дрожал, желая произнести эти слова, заставляя себя.

«Видишь ли, Гвендолин…», – сказал он и остановился.

Наконец, молодой человек сделал глубокий вдох и произнес:

«Андроникус – мой отец».

Гвендолин смотрела на него, застыв, она несколько раз моргнула, в полном потрясении. Сначала показалось, что она даже не поняла его слов.

Но в следующую минуту ее глаза широко распахнулись, стали больше, ее рот приоткрылся. Она поднесла руку ко рту и невольно сделала несколько шагов назад, подальше от Тора.

Тор увидел ужас и отвращение в ее лице, словно она смотрела на самого Андроникуса. И его сердце разлетелось на осколки.

«Это невозможно», – прошептала Гвен.

Тор мрачно кивнул.

«Это правда. Он мой отец».

По щекам Гвен потекли новые слезы, когда она смотрела на него другими глазами, словно видела перед собой монстра. Тор не мог избавиться от ощущения, что отношения между ними уже никогда не будут прежними.

«Гвендолин…», – начал он.

«Оставь меня!» – крикнула девушка голосом, полным яда и ненависти.

«ОСТАВЬ МЕНЯ!» – кричала она.

Тор посмотрел на нее, увидел гнев в ее глазах и почувствовал, как рухнул целый мир. Теперь ему не для чего жить.

Он развернулся и вышел из комнаты, больше не волнуясь о том, будет он жить или нет. Теперь в этом мире для него осталось только одно место.

И пришло время встретиться со своим отцом.

Гвендолин стояла в покоях замка, глядя в окно, наблюдая за тем, как Тор улетает с Микоплес, чьи огромные крылья хлопали в рассветном небе, на котором вырисовывался огромный шар утреннего солнца. По ее щекам катились слезы, когда она снова пыталась дышать. Ее переполнял миллион противоречивых чувств. Гвен чувствовала себя преданной Тором, его откровением, когда она узнала, что он – сын Андроникуса, человека, которого она ненавидела больше всех в этом мире. Ей казалось, что Тор предал ее тем, что утаил это от нее. Казалось, что весь мир ее предал.

Почему судьба должна быть так жестока? Во всем мире, почему отцом Тора не мог быть кто-нибудь другой – кто угодно? Почему это должен быть единственный человек, который наполнял разум Гвендолин ненавистью и жаждой мести?

В то же самое время Гвен знала, что она не права, расстраиваясь из-за Тора. Тора нельзя винить за его родословную. Он всегда был добрым, любящим и благородным по отношению к ней, а она обвиняла молодого человека за его род. Конечно же, у Тора есть также и мать, так что в его жилах течет не только кровь Андроникуса.

Гвен было стыдно за то, как она отреагировала. Ее разрывало чувство вины и ощущение потери из-за того, что она могла невольно отослать Тора прочь, к тому самому сражению, от которого она хотела его отговорить.

Наблюдая за тем, как Тор исчезает на горизонте, Гвендолин знала, что он отправляется к столкновению со своим отцом. И она знала, что если Андроникус не сдастся, Тор убьет его, если будет нужно. Девушка знала, что Тор питает к Андроникусу ту же ненависть, что и она и, по логике, ей не следовало обижаться на него. Наоборот, она должна была проявить сострадание и показать ему свое сочувствие – в конце концов, она была уверена в том, что он и сам страдает.

Тем не менее, его признание очень повлияло на Гвен, она ничего не могла поделать со своей реакцией, со своими давнишними чувствами. Она протянула руку и прикоснулась к своему животу, и другое осознание больно ударило ее – в конце концов, эта новость означает то, что она носит в себе внука Андроникуса.

Ей хотелось плакать и кричать на весь мир. Ребенок у нее под сердцем, которого она уже любила больше, чем могла бы выразить словами. Неужели она принесет в этот мир монстра?

Вместе с тем, Тор не был монстром. Но Андроникус определенно им был, и Гвен знала, что иногда те или иные черты передаются через поколение.

Гвендолин стояла, глядя на пустое небо. Тор исчез из поля зрения и, задержавшись, девушка ощутила давящее чувство беспокойства за его благополучие, которое перекрывало все другие чувства. В конце концов, Тор летел сломя голову на встречу с самым опасным человеком в мире, на встречу, на которую она невольно его подтолкнула. Что если Тор никогда не вернется? Это будет камнем лежать на ее сердце до конца дней. Она уже чувствовала себя ответственной.

Гвен хотела высунуться из окна и крикнуть Тору о том, что он должен вернуться. Крикнуть, что ей жаль. В то же время она вынуждена была признать, что часть ее хотела, чтобы он улетел и никогда не возвращался, чтобы все ее проблемы улетели вместе с ним. Гвен ненавидела себя за такие мысли, и не знала, что она должна чувствовать, как должна думать.