Она намного моложе, легче, у неё совсем другие интересы. Для её возраста абсолютно нормально бегать по клубам и прожигать жизнь, для моего — нет. Я не имею права отнимать у неё её время и тратить своё тоже. А у меня его, кстати, осталось чуть меньше. Все мои ошибки уже совершены, глупости тоже сделаны, протесты пройдены. Впереди работа, семья, дети… А она ещё даже в институт не поступила!

Оставаться сейчас на день, два, неделю — это как… как рубить хвост кусками. Нам было вместе хорошо. Ярко. Взрывоопасно даже моментами. Эта ночь надолго останется в моей памяти в папке "самые крутые обломы", но пришло время ставить точку.

— Ну ты чего, эй? — накрываю её ладонь своей и натянуто улыбаюсь. — Мы же не на всю жизнь прощаемся, в конце концов. Приезжай на новый год в Москву к маме, с братом своим, наконец, познакомишься. И с моим поближе. Погуляем, я тебе Красную площадь покажу, ВДНХ… Знаешь, как там на новогодние праздники красиво. Вик, ну ты чего?

Плачет. Беззвучно, не отрывая от меня наполненного скорбью взгляда.

— Прекрати драматизировать. Ты же не такая.

— Да ты понятия не имеешь какая я! — выдёргивает руку и резко встаёт. — Ну и катись в свою Москву, статертью дорога.

— Ну вот опять. Что за детский сад! Давай нормально поговорим, без эмоций.

— Проваливай!

И убегает, скрываясь за дверью подсобного помещения.

Первый порыв — подорваться за ней, догнать, как-то успокоить, но потом решаю, что не нужно. Она просто расстроилась, психанула, реакция вполне нормальная. Да я сам расстроен, не думал, что вот так можно прикипеть к человеку за считанные дни. К тому же к такой, как она. Оторва же. Никогда мне такие не нравились. Но она вот… нравится.

Пишу на салфетке для неё короткое послание, оставляю деньги и ухожу.

Уже дома, испытывая острое чувство дежавю убираю за собой кровать, складываю вещи в сумку, иду пешком на вокзал. Затем жду своего поезда в зале ожидания. И всё это время меня не покидает ощущение, что я поторопился, как будто что-то недоделал. И расстались мы плохо. Дерьмовое чувство — и остаться нельзя, и уезжать совсем не хочется.

Когда объявляют мой поезд, достаю из кармана телефон и вспоминаю, как в прошлый раз именно в этот момент позвонила Вика. Я вернулся и с тех пор всё закрутилось. Сейчас она не позвонит даже чтобы просто попрощаться. Слишком гордая. А я вот… не настолько. Всё-таки хочется проститься нормально, на более-менее позитивной ноте, а не на "проваливай". На "счастливого пути" похоже мало.

А если уж совсем начистоту… то я просто хочу её ещё раз услышать, даже если это будет посыл в очередное пешее.

Набираю её номер, жду кучу гудков.

Не берёт, что, собственно, неудивительно. И неприятно, хоть и ожидаемо. Ну что ж, это её право — обижаться, но ломиться в закрытую дверь я не буду.

Только убираю телефон обратно в карман, как он всё-таки звонит. Вика. Не могу сдержать улыбку. Прямо воочию вижу, как она сначала психанула, а потом тут же об этом пожалела. Так на неё похоже.

— Успокоилась, чокнутая?

— Саш, — шепот на том конце, — это я, Катя.

Катя? Резко останавливаюсь.

— А где Вика?

— Да она в отрубе.

— В отрубе? То есть…

— Ну, спит, дома.

Спит? Вика? В этот час?!

— Она что… напилась, что ли?

— Да ну, нет, какой там напилась. Ей сегодня плохо стало на работе, температура высокая поднялась, даже скорую вызывали. Заболела, наверное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А сейчас какая температура?

— Не знаю даже, градусника нет.

Час от часу не легче.

— А лекарства хоть есть какие-нибудь?

— Ну да, есть там что-то. Парацетамол, уголь активированный. Да у неё и не болит ничего, вроде, только жар. Хрен знает, что за вирус.

Представляю, как она лежит свернувшись калачиком на кровати в своей комнате, без нормальных лекарств, без должного ухода… Совсем одна.

— А ты… у неё останешься ночевать? Ну, мало ли что.

— Не, не могу, сейчас уже поеду, мне сегодня домой позарез надо. Отчим нажрался, мамку гоняет, надо ехать разнимать, пока они там друг друга не переубивали. Да ничё, я утром ей позвоню, отойдёт, никуда не денется.

Утром? Да до утра что угодно произойти может!

— Ну пока, Саш, побегу, а то автобус профукаю последний. Хорошей дороги, — и вырубает связь.

Стою посреди людского потока, тупо пялясь на потухший экран телефона. Потом достаю из кармана билет до Москвы.

Выбор очевиден. И возможно, я о нём потом пожалею.

Вика

Просыпаюсь я от того, что очень жарко, пот в буквальном смысле струится по вискам. Сбрасываю с себя тяжёлое одеяло и, не поднимаясь, безразлично пялюсь на стену — ненавистные обои в мелкий розовый цветочек, выцветшие от времени. Сколько раз я лежала и вот так на них смотрела: со злостью, со слезами на глазах, с улыбкой, витая в розовых облаках — за годы жизни здесь эмоции были разными. Но никогда, наверное, я ещё не чувствовала себя настолько опустошённой. Разбитой. И я сейчас не о физическом здоровье — температура явно спала, больше не лихорадит, но на душе — тошно.

Пока я, вырубленная каким-то ядрёным уколом от температуры валялась в полунаркотическом сне, он уехал обратно к себе домой, в Москву. Дремлет, наверное, сейчас под стук колёс в своём вагоне-купе, думает о том, чем займётся завтра, строит планы, в которых меня просто нет. Да и не было никогда. Нафантазировала себе какие-то ответные чувства, дура.

Кто он и кто ты. Ну вот кто ты для него?! Влюблённая малолетка, ещё и не самая адекватная.

Прошло совсем мало времени и кажется, что за такой срок просто невозможно влюбиться, но со мной произошло именно это. И как теперь жить? Как выбраться из омута апатии, в который я себя непременно загоню?

А ведь я его даже не проводила… Послала куда подальше, вместо того, чтобы во всём признаться. А признаться надо было! Надо было поговорить без лишних эмоций, как он и хотел, может, в этом случае всё сложилось бы по-другому. Жаль, что нельзя отмотать время назад и проверить.