Донателла и Клаудиа получили свой кофе и уселись чуть в стороне.

Вероника терпела, сколько могла, однако, когда двери распахнулись и в гостиную стремительно вошел Альдо, она не выдержала. Встала, быстро шагнула к нему, распахнула руки для объятия... и опоздала!

Лу повисла на шее у жениха и впилась в его губы жарким поцелуем. Ошеломленный Альдо подхватил ее в охапку, вышло мило и весьма пасторально. Анита немедленно прослезилась, Кьяра благосклонно улыбнулась, а Вероника - Единственное, чего она НЕ сделала, так это не заскрежетала зубами.

Лу тем временем продолжала висеть на шее Альдо, правда, теперь она не целовала его, а щебетала, не останавливаясь:

— Милый, я страшно по тебе скучала! Где ты так долго пропадал? Вероника приехала, она ужасно милая, мне сразу понравилась. Можно, она будет подружкой невесты? Ну пожалуйста, Альдо! Мне так хочется бросить ей букет. Тогда она уж точно выйдет замуж.

Раздался странный сдавленный звук. Как будто больная бронхитом змея попыталась зашипеть, но окончательно охрипла. Вероника Фабиани выпрямилась и стала похожа на мраморную статую.

— Ну что ты, дорогая! Как я могу вмешиваться в это семейное торжество. Тебя ведь так любят в этой семье, это сразу видно. Даже странно, что граф Бонавенте все еще не соизволил познакомиться с невесткой. Вероятно, неотложные дела задержали его в Риме... Хотя, постойте — мне говорили, он в Корильяно? Неужели так заработался, что не нашел времени повидаться с милой Лу?

Наступила тишина. Клаудиа и Донателла слегка подались вперед, Анита замерла, не донеся до рта пятую меренгу, Джакомо нахмурился и закусил губу, и даже Кьяра слегка изогнула красивую бровь. Альдо машинально заслонил собой Лу и уже открыл рот, чтобы хоть как-то разрядить напряжение, но в этот момент раздался приятный звучный баритон:

— Ви, детка, у тебя дрянные информаторы. Я, к сожалению, не мог эти дни вволю пообщаться с моей невесткой, но познакомились мы почти сразу и очень подружились. Я прав, моя маленькая певунья?

Лу почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Пола под собой она не чувствовала, что, впрочем, было совершенно естественно, так как Альдо все еще держал ее на весу в своих объятиях.

Садовник Ренцо стоял в дверях гостиной и лучезарно улыбался всем присутствующим. Он был чисто выбрит, элегантный серый костюм сидел на нем идеально, ярко-синие глаза смеялись под густыми бровями. Он протянул к Лу руки, и она, осторожно высвободившись из рук окаменевшего Альдо, робко подошла к графу Ренцо Бонавенте.

— Д-добрый день...

— Привет, милая. Ты еще похорошела с тех пор, как мы последний раз пели хором. Ви, ты не поверишь, эта английская роза поет Сачмо, как истинная негритянка. Я с нетерпением жду того момента, когда удалюсь на покой, благодарение Мадонне, теперь это совсем скоро, а уж тогда мы повеселимся всласть. Альдо будет руководить семейным бизнесом, а мы с Лу и Кьярой организуем хоровое общество Бонавенте. Кьяра, ты уже подобрала репертуар?

— Нет, дорогой, я лучше буду преданной слушательницей. Знаешь, Вероника, ты должна услышать, как Лу поет Синатру. Это потрясающе. Ты должна оценить, тем более что твоя оценка уж точно будет объективной.

Вероника затравленно оглянулась на улыбавшуюся Кьяру.

— Это почему же, не понимаю?

— Как почему, дорогая? Лу нам всем ужасно нравится, она — член нашей семьи. Мы не можем считаться объективными. Ты — совсем другое дело.

Вероника сдалась. Торопливо извинившись, она покинула гостиную. Донателла задумчиво поглядела ей вслед.

— Надо бы распорядиться прислать ей в комнату сервиз попроще.

Луиза, ведавшая расселением гостей, встрепенулась и непонимающе поглядела на младшую сестру.

— Зачем, не понимаю?

— Как это зачем? Ей срочно нужно что-нибудь бросить в стенку. Если она начнет крушить хрусталь...

— Донна, ты злая!

— Я — справедливая. Лу, позволь поздравить тебя. Ты блестяще выиграла сражение. Папа, а почему ты скрывался все эти дни? Мы и понятия не имели, что вы с Лу уже спелись в прямом и переносном смысле.

Граф заговорщицки подмигнул Лу.

— Это было нашей тайной. И Лу оказалась достойной сообщницей — не выдала меня.

Лу чувствовала, как румянец заливает ей щеки и шею, уползает на грудь под блузку. Она не знала, как дождалась того момента, когда они с Альдо останутся одни. В конце концов они взяли и просто удрали от всех остальных в комнату Лу.

Захлопнув за собой дверь, Альдо привалился к ней и возопил трагическим шепотом:

— Что ты ему успела наговорить, идиотка?

Лу не осталась в долгу.

— Это ты идиот! Шляешься по замку с отсутствующим видом, бросил меня на растерзание семье...

— Когда вы познакомились с папой?!

— Я понятия не имела, что это папа! Я встала утром, на второй день после приезда, и пошла в сад. Он там работал. Мы познакомились. Я была уверена, что он садовник!

— О небо! Ты разговаривала с папой, как с садовником?!

— А как я должна разговаривать с приятным стариканом, который раскладывает навоз по лункам, носит солдатские ботинки и соломенную шляпу времен Второй мировой?!

— Первой.

— Что первой?

— Первой мировой. Это очень старая шляпа. Сейчас таких не делают.

— Альдо, ты идиот.

— Это я уже слышал. Собственно, и знал тоже, еще до того, как ты сказала. Что ты ему успела наговорить, друг пролетариев всех стран?

— Что ты женишься на мне фиктивно, чтобы заграбастать все денежки семьи Бонавенте.

— Ха-ха, очень смешно.

— Отстань от меня. Ничего я ему не наговорила... кажется.

Альдо отлепился от двери и стремительно схватил Лу за плечи.

— Ты чего-то не договариваешь! Брякнула, да? Сказала что-то не так?

— Отпусти меня, аристократишка трусливый! Я не брякала ничего... Но, понимаешь, с остальными я изображаю пылкую влюбленность и все такое, а вот с ним я не притворялась...

Альдо выпустил Лу и обессиленно повалился в кресло.

— Все. Конец. Приехали.

— Да нет, ничего криминального, не думай. Просто... я не слишком походила на счастливую невесту, вот и все.

— Все? Ты даже не знаешь до какой степени ВСЕ. Папа — это ого-го! Круппы и Ротшильды терялись под его взглядом. Рокфеллер подумывал о монастыре и раздаче миллионов бедным после того, как папа однажды пожурил его за незаконную сделку. У папы рентген в глазах, это все знают. Он догадался.

— Тогда чего ж он был такой ласковый?

— Чтобы Веронику приструнить. Он ее терпеть не может.

— Так вы ж чуть не поженились?