— Ах ты лентяй, ты…

Не закончив фразы, он умер.

Господи, здесь какой-то маньяк!!!

Все бросились врассыпную.

Большинство — к своим припаркованным машинам; часть участников вечеринки побежала в противоположном направлении, туда, где было темно и можно было спрятаться; другие понеслись куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от проклятого Джейсона.

В то самое мгновение, когда Лори и Киа увидели хоккейную маску, мощную рослую фигуру убийцы, его лохмотья, выпачканные дорожной грязью, проклятое устрашающее мачете — в то самое мгновение, когда Лори и Киа увидели все это, они осознали, какая страшная опасность нависла над ними.

Это не могло быть совпадением, это наверняка связано со смертью их друзей. Либо они правы в своих подозрениях, либо Спрингвуд в соответствии с каким-то дьявольским международным пактом всех психопатов на свете стал их полигоном, о чем организаторы этой адской затеи позабыли объявить во всеуслышание.

Подростки — юноши, девочки, девушки — с криками и воплями неслись изо всех сил, стараясь как можно дальше убежать от этого чудища с мачете.

Лори и Киа бросились к джипу, но Уилл, схватив Лори за руку, кивком головы указал туда, где стояла его машина. Обе девушки моментально и, не говоря ни слова, согласились — они готовы были бежать куда угодно, лишь бы не разлучаться. Но где….

Лори упала.

Уилл решил бежать к машине прямо по кукурузному полю, срезая угол, и в темноте Лори споткнулась обо что-то, лежащее на земле.

Что это, пугало?

Нет.

Это же Гибб!

Лори споткнулась о холодное тело своей подруги, подруги детства. Гибб…

Гибб лежала на земле. Глаза ее были открыты и пристально смотрели в небо. Мертвая. Одежда пропитана кровью. Мертвая. Пронзенная острым лезвием. Гибб. Мертвая… Она так любила вечеринки… любила выпить… любила веселье. Такая жизнерадостная. Гибб часто вела себя совсем по-детски. Как она впервые подралась на школьном дворе… А теперь… Мертвая.

Слезы Лори смешались с кровью Гибб. Она так никогда и не узнает, что за ее подругой одновременно охотились два проклятых кровожадных маньяка, выбравшихся из ада. А на камне, установленном на ее могиле, будет написано: «Здесь покоится Гибб. Замученная во сне, убитая наяву».

— О Господи, не-е-ет!

Лори понимала, что все бесполезно, но она трясла Гибб за плечи, отчаянно надеясь увидеть в ней хоть малейшие признаки жизни. Но все было напрасно — и рыдания, и тормошение холодного безжизненного тела — Гибб мертва.

Оттуда, где еще две минуты назад беззаботно танцевали, доносились крики ужаса.

Первой опомнилась Киа.

Ее тоже потрясла смерть Гибб, но по натуре Киа была более практичной и приспособленной выживать. Сейчас она думала только об одном — бежать, поплакать можно будет и потом.

Удивляясь тому, откуда у нее взялось столько силы, Киа подхватила Лори и, почти подняв ее, поставила на ноги.

Правильно. Гибб умерла, ей уже не помочь. Они должны сообщить полиции и попытаться вытащить хоть кого-то еще из этого ада, а уже потом позаботиться о том, чтобы забрать отсюда останки Гибб.

Уилл был впереди. Он ненадолго задержался возле тела Гибб и поспешил дальше — к машине. К этому времени все участники вечеринки уже разбежались кто куда и попрятались. Многие успели сесть в машины и теперь вовсю старались поскорее убраться отсюда — на дорогу, в кукурузное поле, куца угодно. Они что было мочи давили на газ, спасая свои жизни.

Побитый старый автомобиль с откидным верхом, разворачиваясь, прошел меньше чем в дюйме от Уилла, стоявшего у открытой дверцы своей машины. Уилл сел за руль и оглянулся назад. Киа и Лори бежали к нему.

— Садитесь! — закричал он. — Скорее!

Девушек и не требовалось подгонять.

Линдерман видел, как Лори спасалась бегством.

На мгновение шальная мысль мелькнула у него в голове: пойти навстречу этому горящему чудищу — и пусть Лори увидит, каким храбрым он может быть. Но Линдерман ясно понимал, что результатом знакомства с монстром станет мачете, опущенное с размаху на его голову.

Ноги его отличались большим здравомыслием, и, благодаря им, он в мгновение ока очутился в седле своего мотороллера.

Нога на стартере.

Резкий толчок вниз.

Ничего.

Снова.

Ничего.

И снова!

Ничего.

И снова!

Ничего.

При каждом толчке этой трижды проклятой штуки — педали ножного старта — сердце Линдермана замирало в ожидании того, что мотор в конце концов затарахтит, но после скрежета педали наступала страшная тишина.

— Ну давай, малыш! — уговаривал юноша упрямый мотороллер.

Он, подгоняемый страхом, снова и снова пытался завести упрямую машину.

Линдерман смутно сознавал, что превратился в участника ситуации, тысячу раз виденной им в скверных фильмах ужасов: машина не заводится.

Это были постмодернистские фильмы, которые не вызывали у него ничего, кроме иронии, но сейчас ему было не до иронии — вокруг царил ужас!

Ну давай же…

За спиной он слышал звон стекла, крики… чавкающие звуки — это мачете рубило живую плоть.

Он оглянулся.

— О Господи, пожалуйста…

Джейсон шел прямиком на него. Беспощадный. Непреклонный. Решительный.

Линдерман снова и снова жал на рычаг стартера, но, кроме слабого чиркающего звука, с которым одна деталь пускового механизма терлась о другую, не мог добиться ничего от этого упрямого железного ублюдка. Линдерман не мог уехать.

В это же время Уилл повернул ключ зажигания. Он уже готов был мчаться прочь от этого места, как вдруг откуда-то выскочил Фрибург и вцепился в дверцу машины. Фрибург тоже был в панике; даже его измученный наркотической дрянью мозг подсказывал, что надо спасаться.

— Эй, друг! — кричал он, колотя ладонью по боку машины, как по барабану. — Возьми меня! Ну возьми!

Уилл не обратил внимания на крики Фрибурга, но Лори не могла оставить его без помощи. Она распахнула дверцу, и Фрибург забрался в салон. Когда он плюхнулся на сиденье, Лори посмотрела назад и увидела через заднее стекло Линдермана, все еще отчаянно колотившего ногой по рычагу стартера своего мотороллера.

Она увидела и громадного маньяка с хоккейной маской на лице. Ему оставалось сделать всего лишь два больших шага — и Линдерману конец.

— Линдерман! — закричала Лори. — Сюда!

Но Линдерман ее не слышал.

Даже если бы не крики, плач и рев моторов уносящихся прочь машин, Линдерман все равно затерялся бы в своем собственном мире — в мире, в котором он мог заставить этот проклятый мотороллер завестись одним усилием своей воли.