— Больше это не сработает, Джинни. Ты одурачила меня один раз, но впредь не удастся. Если мне повезет, я сумею отмазаться от обвинений в предательстве. Кто подсунул мне золото — ты или твой отец? Видимо, я слишком высоко замахнулся? — Его пальцы впивались в ее плечи, а тело сотрясалось от ярости. — Господи, мне следовало бы убить тебя за то, что ты сделала!

Джинни почувствовала, как что-то в ее душе встрепенулось и умерло. Она не совершала того, в чем Дункан ее обвинял, но скорее всего это уже не имело никакого значения. Он не может ее любить, раз не верит ей.

Она вздернула подбородок, глядя в его проклинающие глаза.

— Если ты и вправду веришь в то, в чем меня обвиняешь, то лучше убей.

Он стоял неподвижно, печально глядя на нее, словно готов был поверить, словно наконец-то распознал истину. Но не привлек ее в свои объятия, а опустил руки и отступил назад.

— Прощай, Джинни.

И повернулся к ней спиной. В груди поднялась паника, и горле образовался ком. Он в самом деле собирался уйти!

— Стой! — Джинни схватила его за руку. — Ты не можешь покинуть меня! Только не так. Ты должен меня выслушать!

Его лицо не дрогнуло. Он смотрел прямо перед собой, не глядя на нее.

— Нам больше не о чем говорить.

Она почувствовала, как он вырвал руку и словно закрылся от нее. Самые худшие страхи Джинни становились явью. В ее глазах заблестели слезы.

— Почему ты так поступаешь со мной?

— Я больше никогда не хочу тебя видеть.

Ледяная холодность в его голосе превратила панику в истерику. Джинни утратила те жалкие крохи самообладания, которые у нее еще оставались. Забыв про гордость, она прильнула к Дункану, впиваясь пальцами в его плечи.

— Нет! Ты так не думаешь. — Он попытался высвободиться, но Джинни его не отпускала. — Дункан, прошу тебя… — умоляла она, захлебываясь горячими слезами.

Но ее мольбы не подействовали. Стиснув зубы, он рывком оторвал Джинни от себя. Она рухнула на пол, сотрясаясь от неудержимых рыданий.

— Не бросай меня!.. — задыхалась она.

Не сказав больше ни слова и даже не взглянув на нее, Дункан скользнул в тень так же беззвучно, как и появился. Через мгновение Джинни услышала, как закрылась дверь.

— Нет! — Но ее уже никто не услышал. Он ушел. Дункан отчаянно пытался поверить в ее невиновность, но, сопоставив факты, понял, что она его предала. Из комнаты Джинни вышел совсем не тот человек, который в нее вошел. Он стал старше. Лишился иллюзий. Спрятался в твердый панцирь. Заледенел внутри.

Он должен был понять! Она — послушная дочь, теперь он лишний раз в этом убедился. Дункан готов был оценить преданность Джинни отцу, но не мог понять, как его карта оказалась, по ее же собственным словам, у Гранта. Не мог объяснить и ее обручение с другим мужчиной.

В груди у него жгло; это странное ощущение он мог описать одним словом — ревность. То, что Дункан знал этого мужчину и, не окажись они врагами, мог бы им восхищаться, только усугубляло положение. Френсис Гордон был умен, богат и хорош собой. Идеальная пара для дочери вождя. В отличие от него.

Дункан чувствовал себя болваном. Да с какой же стати она бы вдруг захотела выйти за него, будучи помолвлена с сыном одного из самых могущественных людей в Шотландии? Законным сыном. Дункан обманывал себя, поверив, что такая женщина, как Джинни, сможет закрыть глаза на его двусмысленное происхождение.

Может, отец использовал ее, чтобы отвлечь Дункана? Проглотить вот это будет, пожалуй, труднее всего — он не заметил никаких признаков предательства Гранта, он с позором провалил дело, не выполнив долга перед семьей, потому что бегал за девицей, высунув язык, как томящийся от похоти кобель.

Вот что происходит, когда думаешь тем, что между ног. Но Дункан больше никогда не совершит подобной ошибки. Его судьба — сражаться на поле боя, а не бегать за юбкой. Следовало понять это давным-давно.

И все-таки какая-то его часть отказывалась поверить, что все было ложью. Такую страсть нельзя изобразить. Да, наверное, в этом все и дело. Страсть, и больше ничего. Скоро предметом ее страсти станет другой мужчина.

Дункан отмахнулся от воспоминаний. Даже если она и не во всем притворялась, — она сделала свой выбор, поддержав изменника-отца.

А он сделал свой. Он вернется к постели раненого отца и докажет свою невиновность кузену.

Дункан снова вспомнил улики против себя и понял, что они убийственны. Записка. Карта. Золото. Его гнев на отца и на то, что ему не доверили командование. Наверное, что-то одно можно было бы объяснить, но все вместе они неопровержимо доказывали его виновность. Дункан мог надеяться только на то, что после всех объяснений Арчи сочтет его болваном, но не предателем.

Почти рассвело, когда Дункан вошел в ворота замка Драмин, — пешком, оставив коня и боевое Снаряжение неподалеку. Он надежно спрятал свой стальной шлем, оружие и доспехи, заменив их на простой плед и шапочку, надвинутую низко на лоб, чтобы не привлекать к себе внимания.

Они его искали, это он понял, трижды избежав по дороге столкновения с поисковыми отрядами, но ворота в замок охраняли не особенно тщательно, видимо, не ожидая, что он вернется.

Дункан спрятался в конюшне и провел там почти целый день, скрываясь от любого, кто мог его узнать, и дожидаясь возможности проскользнуть в замок. В конце концов он смешался с группой слуг, несущих в кухню торф.

Оказавшись в замке, Дункан прокрался вверх по лестнице в спальню лэрда. Он осторожно приоткрыл дверь, заглянул и с облегчением увидел, что там только Колин и какая-то служанка. Колин поднял голову и посмотрел на вошедшего покрасневшими, опухшими глазами.

Но глаза его расширились, когда он сообразил, что это Дункан.

— Ты что здесь делаешь? Не стоило тебе возвращаться. Тебя разыскивает половина королевской армии!

— Я должен увидеть отца. Есть какие-нибудь изменения? Колин молча покачал головой.

Дункан опустился на колени у кровати и взял отцовскую руку в свои. Она была холодна как лед.

— Дункан, тебе нельзя здесь оставаться. Он посмотрел брату в глаза.

— Я намерен оправдаться. Колин странно взглянул на него.

— Ты нашел доказательства? Дункан сжал губы.

— Нет, но я верю, что кузен выслушает меня. Колин покачал головой:

— Ты не понимаешь. За твою голову назначена награда. Сегодня утром тебя заочно судили и признали виновным.

Дункан выругался.

— Аргайлл поверит мне! — Похоже, Колин не разделял его уверенности. И тут Дункан понял, что Колин ему тоже не верит. — Ты считаешь, что я виновен?

— Нет, — тут же ответил Колин, но без особого пыла. Дункан долгим взглядом посмотрел ему в глаза.

— Понятно, — мягко произнес он, не в силах поверить, что его семья так быстро отвернулась от него. Да, улики достаточно серьезны, но неужели они перечеркнули всю его жизнь, полную чести и верности? Может, и его поведение на поле боя тоже сочли тщательно продуманной хитростью? Какая нелепость!