завтра полетать у нее не получится? А она ведь уже настроилась! Если уж заполучила вторую ипостась, пусть даже таким пренеприятным путем, то нужно над ней работать! А какая у нее птица? Наверное, сова. Большая? Какого цвета? А ведь совы — хищницы. Может быть, Анне летать на охоту? А если в птичьем облике, сожрать, к примеру, мышь, человека потом стошнит?

Глупые вопросы вертелись у нее в голове разноцветной каруселью, а глаза закрывались сами собой, и язык уже не ворочался, и тело потяжелело. Глупо как-то все выходит, ой глупо…

Глава 17. Дудка Высочайшего

— Нет, ты не можешь летать, — “обрадовал” Анну Югор через пару дней, когда кости и мышцы перестали болеть, а злосчастный зуб, наконец, проклюнулся.

— Но я ведь птица! — возмутилась она.

— Да.

— Тогда смогу.

— Да. Все так. Ты сможешь. Потом. Через пару месяцев, скорее всего.

— Но у меня все получилось!

— Анна, — Югор объяснял ей простые истины, доступные каждому жителю Эйлерана. — Это был первый оборот. Он всегда спонтанный. Как правило, Крылатые впервые оборачиваются в детстве, в минуты волнения или от страха. Но потом повторить оборот уже невозможно, потому что мозг не боится. В этом и проблема.

— Я спрыгну со стены.

— И разобьешься. Нет, теперь пойдет процесс обучения. Нужно будет научиться осознанному обороту, это не просто. Но и не так сложно, как может показаться.

— Я ничего не понимаю, — пробурчала женщина, кутаясь в одеяло и в сотый раз проверяя языком новый зуб. — Почему все так запутанно?

— Такова жизнь, — философски ответил Югор. — Но есть и хорошие новости. Ты совершенно точно не старая. И жить будешь гораздо дольше бескрылых.

Анна фыркнула, невольно улыбнувшись. Да, пожалуй, это ее радовало.

— Приятно ощущать себя снова молодой, — сказала она. — Есть еще плюсы?

Она ожидала, что Югор начнет рассказывать ей про магию, но он огорошил ее совсем другим:

— Если будешь учиться летать, то придется больше есть. На оборот энергии тратится весьма много. Особенно в начале, пока не научишься питаться в птичьем облике.

Анна чуточку покраснела. Мечта всех женщин, да? Есть и не толстеть!

Откровенно говоря, у нее было килограмм пятнадцать лишнего веса. И складки на боках. И “ушки” на бедрах. И еще ноги отекали, если есть соленое на ночь, но вот это, наверное, в Эйлеране пройдет. В конце концов, она же не старая! Она, можно сказать, совсем еще птенчик!

А вот юбка любимая уже спадала. Анна и в зеркале видела, что немного похудела. Оно и понятно: шоколада в замке Трех Ветров не водилось, выпечка на вкус какая-то сомнительная, хлеб только ржаной, а еще вся эта беготня по лестницам вроде бы и не утомляла, но в целом двигалась Анна явно больше, чем раньше. Неплохая кардионагрузка выходила.

А с другой стороны — спадала ведь не только юбка. Начали сползать трусы и теплые колготки, за это было вообще обидно. И обратно толстеть не хотелось, какая женщина откажется сбросить лишние килограммы? Но и одежды новой до весны не предвиделось. Придется все же расчехлять швейную машинку. Хотя Анна никогда не ушивала себе колготки, даже не штопала: безжалостно выкидывала и покупала новые.

Однако шить хотелось, слишком много нового случилось в последние дни, что необходимо было обдумать и разложить по полочкам.

Ничто и никогда не успокаивало ее лучше, чем рукоделие.

Чемоданчик в машинкой все еще пылился в углу комнаты. Она так ни разу и не расчехлила свою верную помощницу — было как-то не до этого. Но сейчас — самое время. Анна деловито огляделась, а потом попробовала сдвинуть с места небольшой туалетный столик. Он противно заскрипел тяжелыми золочеными ножками по деревянному полу.

То бедром, то коленями, то и вовсе пятой точкой Анна с упорством жука-навозника толкала несчастный стол к окну. Стол сопротивлялся, спотыкался на каждой половице, натужно подвывал и опасно подламывал ножку.

— Что ты тут устроила? — заглянул в комнату Югор. — Перестановку? Позвала бы меня.

— Мне… только… — пропыхтела Анна, — столик к окну сдвинуть.

— Зачем?

— Швейную машинку поставить. Чтобы света хватало.

— Энни, оставь в покое мебель. Этот стол четыреста лет стоял в углу. Он так привык.

— Отвыкнет.

Югор шумно вздохнул, а потом подхватил пыльный чемодан с машинкой и бросил:

— Пошли.

Пришлось сдаться и последовать за ним.

— Вот не пойму, ты такая упрямая, потому что Мэррил? — спросил Югор, неожиданно сворачивая в какой-то коридор и поднимаясь по узкой лесенке. — Или все женщины такие?

— Тебе шестьсот с чем-то лет, — пропыхтела Анна, которую все эти лестницы уже порядком достали. — Сам придумай, что ответить. Сдается мне, ты прекрасно изучил нашу коварную и противоречивую натуру.

Лесенка закончилась площадкой с высокой дверью. Филин толкнул ее плечом, и из проема хлынул солнечный свет, густой и горячий.

— Женщины невыносимо разные, — сказал Югор, ныряя в этот поток лучей. — Я их не понимаю и даже не пытаюсь. Так интереснее, разве нет?

Анна не без опасения прошла следом за ним и ахнула от восторга. Это был солярий, наверное. Три каменные стены и одна — стеклянная с великолепным видом на горы и бескрайнее небо. Возле стеклянной стены стояло множество кадок с растениями.

— Раньше здесь была швейная комната, — сказал Югор. — Вон, даже какие-то станки остались. А сейчас Мари устроила тут цветник.

Анна уже ощупывала громоздкую деревянную конструкцию с колесом и веревками — старинный ткацкий станок.

— Он великолепно сохранился! — с сияющими глазами сообщила она Филину. — Мечта моя! У нас такие только на аукционах продавались. И мне все равно некуда его ставить было. Ох, да это же прялка! Настоящая прялка! Причем довольно современная.

— Матушка у меня увлекалась по молодости разным рукоделием, — небрежно бросил Югор, с улыбкой разглядывая восторженное лицо Анны. Кто бы мог подумать, что эта чопорная леди умеет так улыбаться?

— Хм. Она умерла? — Анна впервые слышала о его родителях.

— Нет, с чего бы? Она живет в столице с отцом. У Анхормов там тоже есть дом.

— Ты с ними не слишком близок?

— Я сбежал из дома в двадцать и с тех пор никогда с ними не жил. Не