честь своего государства за границей, но этот же конгресс столь же рьяно препятствует назначению на подобный пост любого человека с незапятнанной репутацией; что у этого конгресса нет другого бога, кроме политической партии, и нет других принципов, кроме партийного политиканства; что кругозор его узок, и вообще непонятно и неоправданно само его существование. Поэтому он перебил всех членов конгресса до единого.

Завершив эту колоссальную работу, он изрек на своем образном языке: “Вот, смотрите, я истребил всех змей в Ирландии!”

Святой Патрик не участвовал в политике: он стоял за правду, и это само по себе хорошая политика! Увидев гада, он забывал спросить, демократ это или республиканец, но тут же поднимал свой посох и всыпал ему как следует! Вечная намять святому Патрику! Вот бы его к нам сюда, чтобы он и нас к юбилею избавил от гадов! Увы, это невозможно! Бездействует его посох – символ истинных, а не бутафорских реформ. Впрочем, у нас еще сохранился символ Правды – топорик Джорджа Вашингтона, ведь я-то знаю, где его зарыли!

Преданный вам, Марк Твен.

16 марта 1876 года. Хартфорд, Коннектикут»

В итоге Марк Твен пришел к тому, что все партии полностью дискредитировали себя в его глазах.

«…Я не был членом никакой партии. С той поры и по сей день я не принадлежал ни к какой церкви. Во всех подобных вопросах я сохранял за собой полную свободу. И благодаря этой независимости я обрел душевный покой и уверенность, которым нет цены».

Только одно – нравственный выбор внутри собственной души, вот что определяло его приоритеты. Ведь порой – когда выбираешь между воришкой и шельмецом – ни одно из зол не кажется меньшим. И что тогда делать?

В конце жизни Марк Твен пишет статью «Палладиум свобод». Он понимает, что жить при таком устройстве жизни нельзя, что управляют нашей жизнью вот такие законы. А других никто не придумал. Или они не выгодны. Или нежизнеспособны. Или все вместе.

«Американские политические и коммерческие нравы уже не только повод для шуток – это целый спектакль».

И выборы – приходит к выводу насмотревшийся на их изнанку писатель – тоже часть этого спектакля.

«Мы поклоняемся деньгам и тем, кто ими обладает. Это наша аристократия»…

«Человек – достойное удивления, странное существо. Чтобы поднять политические и коммерческие нравы в Англии до мало-мальски пристойного уровня, потребовалась десятилетняя работа Кромвеля и многих тысяч его проповедников и богомольных солдат. Но достаточно было Карлу II поцарствовать несколько лет, и англичане снова сидели в своей грязной луже. Когда я был молод, порядочность у нас в США не была такой редкостью – в течение нескольких поколений нацию воспитывали честные люди, пользовавшиеся заслуженным влиянием в стране. Однако Джей Гулд – один, без всякой подмоги – всего за шесть лет подорвал нравственность американцев. А за три последующих десятилетия сенатор Кларк и компания так разложили страну, что, насколько я в силах судить, нет надежды на ее исцеление.

В минувшие времена у нас был популярен девиз – звучный и не лишенный известной доли изящества. Мы внимали ему без устали и любили его повторять: «Пресса – палладиум[4] наших свобод!» Этим словам придавали серьезный смысл. Но это было давно, перед тем как явился Джей Гулд. Если кто и решится теперь их повторить, то только как злую шутку.

Мистера Гуггенхейма недавно избрали в Сенат от Колорадо. Он подкупил для этого законодательное собрание штата, что является нынче почти общепринятым средством для избрания в Сенат. Как утверждают, Гуггенхейм купил законодательное собрание своего штата и уплатил за покупку наличными. Он настолько проникся духом политического гниения, господствующим в нашей стране, что не согласен признать свои действия преступлением, не считает их даже подлежащими критике. Что до «палладиума наших свобод», то во многих известных мне случаях он охраняет интересы мистера Гуггенхейма и рассыпает ему похвалы. Так, выходящая в Денвере, штат Колорадо, газета «Пост», считающаяся надежным выразителем общественных настроений, пишет буквально следующее: «Действительно мистер Гуггенхейм потратил на выборы крупную сумму денег, но он лишь следовал практике многих других штатов. По существу же в его поступке нет ничего дурного. Мистер Гуггенхейм будет лучшим сенатором, какого когда-либо избирал Колорадо, он добьется для Колорадо того, в чем мы насущно нуждаемся: притока капиталов в Колорадо и нужных нам поселенцев. Мистер Гуггенхейм добьется для нас в Вашингтоне того, чего не добился Том Паттерсон. Гуггенхейм – человек, который нам нужен. Пора оставить попытки совершенствовать мир. Этим попыткам уже две тысячи лет, и особого успеха пока что они не имели. Народ избрал Гуггенхейма сенатором, и он должен быть утвержден в сенаторской должности, даже если он и потратил на это миллион долларов. Мы выставили двух кандидатов – Тома Паттерсона и Саймона Гуггенхейма. Народ предпочел Гуггенхейма. Наша газета склоняется перед волей народа».

Покупая для личных надобностей то, что в древности именовалось «священными привилегиями сенатора», мистер Гуггенхейм дал взятку не всем депутатам законодательного собрания. Он проявил уместную в этих случаях разумную экономию и не вышел за пределы того большинства, в котором нуждался, чтобы быть наверняка избранным. Это не очень понравилось тем, кто остался без взятки, и они внесли резолюцию, требуя расследования всех обстоятельств, при которых сенатор был избран. Однако большинство, получившее взятку, не только отклонило внесенную резолюцию, но и добилось изъятия ее из протоколов собрания. Сначала я принял это за проявление застенчивости, но после понял, что я ошибался. Человек так устроен, что даже самый отъявленный вор не хочет быть выставленным в Галерее мазуриков».

Джей Гулд, о котором шла речь в «Палладиуме свобод», американский мега-жулик, живший в одно время с Марком Твеном, являлся для писателя величайшим злом. Да, публика, рванувшая на американский континент со всех концов Европы, вообще была охоча до денег, но этот делец возвел деньги и поклонение им в разряд культа.

«Из всех бедствий, постигавших нашу страну, самым ужасным был Джей Гулд. Мои соотечественники тянулись к деньгам и до него. Но он научил их пресмыкаться перед деньгами, обожествлять их. Они и раньше почитали людей с достатком, но это было отчасти уважением к воле, к труду, которые потребовались, чтобы добиться достатка. Джей Гулд научил всю страну обожествлять богачей, невзирая на то, как их богатство добыто. Евангелие, оставленное Джеем Гулдом, триумфально шествует по стране. Вот оно:

«Делай деньги!

Делай их побыстрее!

Делай побольше!

Делай как можно больше!