тяжелый выговор пожилого мужчины скрывает еле сдерживаемую ярость.

– Ты не стал бы применять эфир против моего сына, да, королевский маг?

Еще одна пауза. Даже в темноте, порожденной магией Сэла, от висящего в воздухе напряжения у меня встают дыбом волосы на руках.

– Нет, мой господин.

Мой господин?

Доктор Мартин Дэвис – отец Ника – подходит ближе, и запах его одеколона окутывает меня, как огромный тяжелый плащ.

– Что ж, это хорошо. Потому что если бы ты это сделал, этот твой Обет прожег бы дыру в твоем горле примерно сейчас. – Звучит отчасти как констатация факта, отчасти как предупреждение. Сэл тоже это понимает: в последовавшей тишине я слышу, как он скрипит зубами.

– Да, мой господин.

– Николас.

То, как доктор Дэвис затаив дыхание произносит имя сына, заставляет меня задуматься о том, как часто они вообще видятся.

– Папа.

– «А им все больше не везет, они в нем видеть человека не желают. Есть и другие, мнящие, что он с небес сошел на землю»[5].

– Теннисон, – настороженно отвечает Ник.

– Конечно.

В их голосах столько напряженной отстраненности. Что же случилось в их семье? Что разделило их?

Доктор Дэвис тяжеловесно ступает рядом со мной.

– Боже! А кто эта прекрасная леди?

Я застыла на земле, все тело пронизывает адреналин. Чьи-то пальцы легко касаются моего плеча.

– Могу я помочь вам подняться? – Я киваю, и он подхватывает меня под локоть и мягко тянет вверх, помогая встать.

Еще одна пара рук подхватывает меня под другой локоть. Доктор Дэвис позволяет сыну подтянуть меня к себе.

– Это Бриана Мэтьюс, мой паж.

Дэвис резко вдыхает.

– Твой паж? – Надежда звучит в его голосе, подобно подводному течению. – Это означает… ты…

– В последнюю минуту решил.

Щелчок и лязг – Ник убирает меч.

– Ах. – Я чувствую, как отец Ника взвешивает слова, решая, что сказать дальше, как будто если он скажет что-то не то, его сын убежит в лес. Наконец он произносит: – Уверен, что ты понимаешь, как много это для меня значит. И для всего Ордена.

– Ага. – Смирение в голосе Ника застает врасплох, и у меня сжимается желудок. Это я вынудила его. И это из-за меня в его словах теперь столько тяжести?

В голосе доктора Дэвиса смешиваются гордость и благоговейный испуг.

– Мой сын заявляет права на титул и представляет своего пажа, и все это за одну ночь. Это… нечто. – Его следующие слова обращены ко мне: – Не знаю, как именно вы повлияли на то, что мой сын передумал, но, если дело в вас, считайте меня вечно благодарным. Я в долгу перед вами, Бриана. Добро пожаловать.

Пауза. Я должна ответить?

Я тихо бормочу:

– Спасибо.

Дэвис откашливается.

– А теперь я хотел бы услышать объяснение, почему вы оба дрались.

Ник тут же отвечает:

– Сэл решил, что почувствовал тенерожденного здесь, в лесах, но ошибся. Наш мерлин бдителен, как всегда.

Я задерживаю дыхание, ожидая, что Сэл вмешается со своей версией, но он ничего не говорит.

Дэвис потрясен.

– Здесь? Тенерожденные никогда не были настолько дерзкими, чтобы открыть врата на нашей земле, когда под одной крышей собралось столько легендорожденных. Сэльвин, это правда?

Молчание. Я не понимаю, почему Сэл не возражает. Всего несколько минут назад он был настолько уверен, настолько полон целеустремленной ярости.

– Мы полагаемся на твои чувства, сынок. – Дэвис задумчиво хмыкает. – Или твои способности становятся непредсказуемыми, королевский маг?

Пауза. Сэл коротко отвечает сквозь стиснутые зубы:

– Такой риск всегда существует, лорд Дэвис.

– Ты выглядишь несчастным, мальчик. Как учит Евангелие от Луки, давайте праздновать и радоваться возвращению Николаса, ибо «он был потерян и нашелся». – Еще одна пауза, которой Сэл мог бы воспользоваться, чтобы возразить, но он этого не делает. – Бри, я должен извиниться и за своего сына, и за Сэльвина. Эти двое как масло и вода с самого детства. – Я киваю. Дэвис, удовлетворенный, идет дальше по тропе. – Давайте направимся к часовне. Не хочу заставлять других ждать. Не в такую ночь, как эта.

Ник ведет меня вперед. Со стороны Сэла не доносится ни слов, ни движений. Я могу различить лишь шаги Ника и его отца.

12

Когда гипноз Сэла развеивается, зрение возвращается мгновенно. Будто свет погас, а потом зажегся. Это настолько сбивает с толку, что Грир рядом со мной падает лицом вперед, уперевшись руками в землю. Мы все – пять пажей-первогодков – растерянно моргаем, когда мир вокруг снова возвращается. Мы стоим на коленях, пытаясь соотнести то, что видим, с тем, что слышим: звук воды, струящейся по камням где-то неподалеку – возможно, ручей – дальше в лесу, справа от нас. Убывающая луна освещает нас сверху, так что листва из зеленой становится серебряной. Мы стоим на коленях перед низким круглым алтарем, расположенным на каменной плите, и наши лица подсвечивают мерцающие свечи.

Восемь легендорожденных стоят перед нами, выстроившись вдоль дальней дуги каменного круга. Низко надвинутые капюшоны скрывают лица. Пять новых фигур в серых робах – рискну предположить, что это те, кто уже являются пажами, – стоят справа и слева от них. В середине человек в темно-алом балахоне с золотой отделкой. Его капюшон откинут назад как раз настолько, чтобы можно было увидеть его лицо. Доктор – нет, лорд – Мартин Дэвис. Он выглядит почти так же, как на портрете.

Он делает шаг вперед, его руки скрыты в длинных рукавах. Когда он говорит, его голос звучит звонко и ровно.

– Меня зовут лорд Мартин Дэвис, и я наместник Южного капитула и его территорий. Каждого из вас пригласил легендорожденный член Ордена, который считает вас достойными инициации в качестве пажей. Вы, пятеро, стоите на коленях перед нами, потому что в вас есть искра вечного потенциала.

Часовней здесь называют круглую синевато-серую каменную плиту с проблесками серебра, расположенную посреди поляны. Она выглядит древней, истертой и тяжелой, будто монета, которую много лет назад обронил здесь великан. Сосны тянутся вверх, тесно окружая эту поляну, обступая нас со всех сторон, так что просветов не видно. Я понятия не имею, где мы и в каком направлении Ложа. Мы в изоляции, здесь, на этом замкнутом круге, и от милости других зависит, выйдем ли мы отсюда.

Все инстинкты велят мне бежать. Несколько километров – и я снова вернусь в реальный мир, где нет никаких ритуальных плит, балахонов и магических Обетов. Но это не реальный мир, так ведь? Это поверхность, внешний вид которой поддерживает Орден. А сам