одну руку, положив предплечье на камень, ладонью вверх, а вторую рядом, ладонью вниз. Сэл опускается на одно колено на противоположной стороне алтаря и кладет длинные пальцы на поверхность, усыпанную серебристыми вкраплениями. Волна магического пламени, исходящего от его пальцев, проходит по алтарю волной, от Воугна ко мне.

– Сегодня ты даешь Обет нам, и через твоего поручителя-легендорожденного Орден дает Обет тебе. – Дэвис кивает Воугну.

Воугн берется левой рукой за руку Фитца и поднимает правую. Когда он говорит, мою кожу начинает покалывать. Я чувствую, как эфир наполняет эти слова, хотя не я их произношу.

– Я, Воугн Ледфорд Шефер Четвертый, предлагаю свою службу Ордену во имя нашего короля. Я клянусь быть щитом Южного капитула и глазами и ушами его владений. Я клянусь помогать в его битвах и вооружать его воинов. Я клянусь хранить его тайны и держать в секрете все, что вижу и слышу, отныне и впредь.

Фитц откашливается.

– Наказание за нарушение этого Обета – полное стирание памяти и низвержение во тьму незнания, без возможности вернуться к свету. Ты принесешь эту клятву?

– Да.

На другом конце алтаря Сэл кивает, разрешая Фитцу действовать дальше.

– Я, Фитцсиммонс Соломон Болдуин, наследник династии Бора, принимаю твой Обет от имени нашего древнего Ордена и приветствую твое служение. Мы даруем тебе видение, чтобы ты мог видеть истинный мир, пока твое сердце хранит верность.

Яркая вспышка серебристо-синего магического пламени проходит по руке Фитца, лежащей на алтаре. Он напрягается, а затем пламя проходит по его другой руке, переходя на пажа. Оно окружает запястья Воугна и окутывает его плечи. Воугн, который теперь обладает видением, наблюдает, как Обет впитывается в его кожу.

Следующими идут Льюис с Фелисити. Затем Грир с Рассом. С каждым Обетом в моем сердце возникают все новые сомнения, ведь я знаю, что вовсе не собираюсь сдерживать обещание. Ник говорил, что Обет – как гипноз Сэла, но насколько он похож на него? Я никогда не противостояла магии Сэла в реальном времени, только постфактум. К тому моменту, как Уитти начинает произносить Обет, мое сердце гулко колотится. Я невольно смотрю в сторону алтаря, на Сэла, который оглядывается на меня прищурившись, как будто способен услышать страх в моем сердце.

Дэвис прерывает мои размышления.

– Кто из присутствующих приведет Бриану Мэтьюс к Обету верности?

– Я.

Высокая фигура выступает из круга. Ник откидывает капюшон и идет к алтарю, его глаза печальны. Он останавливается напротив меня, и я вцепляюсь рукой в его предплечье, как только он кладет его на алтарь, отчаянно ища что-то знакомое, что-то, чему я смогу доверять среди всего этого. Он встречается со мной взглядом, его пальцы ободряюще сжимают мой локоть.

Я судорожно вдыхаю, поднимаю правую руку и начинаю:

– Я, Бриана Ирен Мэтьюс, предлагаю свою службу Ордену во имя нашего короля.

Я останавливаюсь и охаю. Я чувствую, как слова проникают внутрь, оплетают мои ребра. Ник взглядом показывает мне продолжать.

– Я клянусь быть щитом Южного капитула и глазами и ушами его владений. Я клянусь помогать в его битвах и вооружать его воинов. Я клянусь хранить его тайны и держать в секрете все, что вижу и слышу, отныне и впредь.

Голос Ника разносится по Часовне, громче и яснее, чем у тех, кто говорил до него.

– Наказание за нарушение этого Обета – полное стирание памяти и низвержение во тьму незнания, без возможности вернуться к свету. Ты принесешь эту клятву?

Холодная волна Обета скользит вокруг пальцев. Он струится по спине, как водопад, пока не покрывает меня всю. Я поеживаюсь, перенося вес с правого колена на левое. Кто-то свистит, и Дэвис поднимает руку, заставляя этого человека замолчать.

– Да.

Это не сработает. Обет поймет, что я вру. Они все узнают…

Внезапно боль пронзает руку. Это Ник вцепился в нее так сильно, что наверняка останутся следы. Я встречаюсь с ним взглядом, и он едва заметно кивает, призывая сконцентрироваться на том, как сильно его ногти впиваются в мою руку. Я гонюсь за этим ощущением, словно преследуя кролика в лесу, – и древний Обет отпускает свою хватку.

Сообразительность Ника спасла меня. Возможно, спасла нас обоих.

Теперь у Ника перехватывает горло. Только со второй попытки ему удается заговорить.

– Я, Николас Мартин Дэвис… – Ник судорожно выдыхает, словно черпая силу из глубокого колодца. – Я…

Когда он снова смотрит на меня, его взгляд наполняет меня ужасом. В нем читаются боль, гнев. Затем смирение.

Когда голос Ника разносится по часовне, легендорожденные задерживают дыхание.

– Я, Николас Мартин Дэвис, наследник и потомок короля Артура Пендрагона Британского, сына Утера Пендрагона, обладателя Каледволха, клинка Экскалибура, первого среди равных за Круглым Столом в священной войне с тенерожденными, принимаю твой Обет от имени нашего древнего Ордена.

Печальными усталыми глазами Ник наблюдает за тем, как потрясение отражается на моем лице.

Я едва чувствую, как эфир, который посылает Сэл, пульсирует, проходя по руке Ника, а затем по моей. Мы по-прежнему неотрывно смотрим друг другу в глаза, но все остальное изменилось.

Король Артур Пендрагон Британский.

Наследник и потомок.

– Я принимаю тебя на службу. Я дарую тебе видение, чтобы ты могла видеть истинный мир, пока твое сердце хранит верность.

«Почему ты мне не сказал?» – мысленно спрашиваю я, глядя на него. Он вздрагивает.

Его слова крутятся на языке, когда пламя обвивает руки, как серебристо-белые змеи. Магическое пламя окутывает меня, не проникая под кожу.

«Ты говорил, что не врешь».

Он замечает, как обвиняюще я на него смотрю. Убирает руку. Встает, поворачивается так, чтобы его лицо скрыла тень.

Дэвис хлопает в ладоши, привлекая наше внимание.

– Встаньте, братья и сестры, Верные пажи «Ордена Круглого Стола» и поклявшиеся в верности слуги Круглого Стола.

Наконец-то серьезная атмосфера этой ночи нарушается, и мы снова становимся подростками и студентами. Пажи, стоявшие у нас за спиной, радостно вскрикивают, легендорожденные свистят. Я встаю на затекшие ноги, чувствуя, как внутренности скручиваются в тугой узел.

Никто не замечает, что Обет верности никак не повлиял на мою способность видения. Никто вообще меня не замечает.

Сэл по-прежнему стоит на коленях у края алтаря, склонив голову на камень, прижав ладони к поверхности. На мгновение мне кажется, что он причинил себе вред или переутомился, проводя обряд Обета, но эти мысли тут же рассеиваются.

Сэл не выглядит как человек, которому больно, – он выглядит пьяным: глаза полуприкрыты и расфокусированы, щеки раскраснелись, рот приоткрыт, дыхание шумное. Он проводит языком по нижней губе и поднимает взгляд, заметив, что я его рассматриваю. Я