— А может, это поле — просто прикрытие?

— Прикрытие чего?

Альф наморщил нос.

— А это тебе по рангу знать не положено. Ты в каком звании?

— Ну, хватит!

— Нет! — внезапно взревел Селиванов, подпрыгнув на кресле. — Ты в каком звании, а?! Все вокруг мудачьё, одни вы туда-сюда в белом плаще шуруете. Херня! Пока ты катаешься и рыбку потребляешь, тут люди краем руководят, который тебе даже на самолётике за день не облететь. Строят дома, заводы, станции…

— Да нет там ничего, ты слышишь, вообще?! Никакой инфраструктуры!

— А нет — значит так надо! Значит, она нужна для другого. На то оно и командование, чтобы иметь свои планы — не для каждого мокрого носа. Или, думаешь, в Отечественную всякие говноеды тоже бегали к Жукову — узнать, правильно ли он отвлекает противника?

— У вас, куда ни плюнь, везде Великая Отечественная. Воруют — не время обсуждать, война! Пытают шваброй в зад — нельзя без этого, война! Людей убивают — так война же! Так и Баху убили…

Альф недобро улыбнулся.

— Ты попутал, родной. Никого не убивали. Проверишь у прокурорских.

— У них наверняка свой youtube пророс в голове, — махнул рукой Никита, не считавший второй и главный посыл Альфа.

— He doesn’t row! — поднял стакан Селиванов. — Ну, за просветление!

И он внезапно с размаху хлопнул стакан об стену.

Юрий Ревин / Разыскные мероприятия

Из письма следственного комитета в УМВД по Красноярскому краю:

«…В ходе следствия установлено, что Юрий Ревин, реализуя свой преступный умысел, принял участие в записи и распространении аудиовизуального произведения (композиции) „Армия летучих обезъян“ в видеохостинге „YouTube“, пропагандирующего идеи создания незаконного вооружённого формирования, которое просмотрело не менее 52 874 посетителей видеохостинга, а по результатам просмотра оставлено 876 текстовых комментариев.

На основании изложенного прошу: поручить подчинённым Вам сотрудникам провести разыскные мероприятия, направленные на установление местонахождения посетителей видеохостинга „YouTube“ с участием Юрия Ревина. При установлении, прошу обеспечить их незамедлительную явку в следственный отдел СУ СК РФ по Красноярскому краю.

Старший следователь СО СУ СК РФ по Красноярскому краю И. С. Подойницын».

Серёгин

Тушёночная невеста

Вернувшись в «Золотую долину», Серёгин долго ждал ресепшн-барышню, которой за каким-то лешим отдал ключ днём. Ну, то есть отдал он его по той причине, что к ключу была привязана внушительная деревянная чушка, однако, заметил он себе, решительно непонятно, отчего эту чушку нельзя было от ключа отодрать, чтобы не создавать нынешнюю очередь из самого себя.

Девочки всё не было, а Серёгина за неимением других объектов пристально рассматривала из холла странноватая пара — проститутка и охранник. Проститутка — не исключено, что из профессионального интереса, а вот охранник — определённо по любви: ничего нарушительного или неподобающего в Серёгине не было. Даже мысли вертелись скромные и богобоязненные: помыться и лечь почитать.

Он не включил в номере верхний свет, а ограничился настольной лампой — и даже её не стал бы беспокоить, если бы не боялся обо что-нибудь споткнуться. Серёгин поставил посреди комнаты стул, сел на него и, закинув ногу на ногу, уставился в потолок.

Ему почему-то вспомнился Норильск зимой. Там гостиница была единственным спасением, последним ковчегом. Вокруг неё в любое время суток — тем более что зимой в Норильске никаких времён у суток нет — сгущались тьма, лёд и ужас. А, нет, не только гостиница. Последним арьергардом сил света был магазин напротив, в который они с фотографом Васькой бегали за водкой…

Зазвонил телефон. То есть не телефон, а вот этот гостиничный реликт в виде трубки, прибитой к стене, — белая пластиковая лапка.

Серёгин посмотрел на неё с интересом. Встал, прошёлся и дёрнул лапу на себя.

— Итак, — сказал он.

— Отдохнуть не желаете? — довольно формально спросили Серёгина. Видимо, та самая проститутка.

— Я очень хочу отдохнуть, милая! — порывисто сообщил Серёгин. — Я не могу, не могу продолжать этот путь. Я так устал, так устал, я хочу отдохнуть!

Проститутка некоторое время поразмышляла, а затем повесила трубку.

— Надо же, — сам себе сказал Серёгин, — какие они тут нежные.

Он лёг на кровать и продолжил представлять вонючую северную тьму — запах от выбросов «Норникеля» стоял во время штиля смертельный. А по этой тьме нет-нет да и шли зелёные, жёлтые и какие-то другие серо-буро-малиновые разводы. Сияние.

Телефон зазвонил снова. На сей раз Серёгин решил не обращать на него внимания. Он попробовал вернуться к созерцанию древнего норильского ужаса, но трубка всё продолжала трезвонить, мешая сосредоточиться. Как будто скликала каких-нибудь неприятных здешних привидений.

Надо вырубить звук. Серёгин вернулся к телефону и убрал громкость до нуля, сделал шаг в сторону, а затем по самому́ себе не понятной причине всё же обернулся и снял белую лапку.

— Всё-таки отдохнём? — уточнил он.

— А это от вас, Алексей Валерьянович, зависит, — сказал совершенно другой и даже вполне мужской голос.

— Слушайте, — отозвался Серёгин с уважением, — девок мне много где предлагали, а вот пидорасов — впервые. Вот что значит — город высокой культуры быта.

— Смотрите, Алексей, потом извиняться придётся, — предупредил голос из трубки.

— А вы ещё и чеченский пидорас, что ли?

— Это ты — пидорас, — спокойно ответила трубка, после чего включила еле различимые короткие гудки.

Серёгин пожал плечами, лёг на кровать и открыл «Сочувствующего» Нгуена в своём верном «Киндле» — самом первом, кнопочном, который в любой поездке Серёгина непременно лежал во внутреннем кармане большого отделения рюкзака.

Он долго выбирал место. В самой мэрии, понятно, нельзя, в кабаках поблизости — тоже. Пробовать вытащить Кирюху на окраину, тем более в Академ, — дохлый номер, не поедет. Он и так может отказаться, но с такой локацией — без всяких.

Серёгин почему-то заранее решил, что Кирюха в курсе. В деталях знает про «Дефенс», «Комитет» и причину его приезда. Так и оказалось.

Они сели в пельменной на Фрунзе. Дикое нелепое место, которое непонятно как столько лет выживало; может быть, правда научились делать пельмени? А ещё здесь теперь рекламировались «драники-колдуны», Серёгин подумал, что правильнее, конечно, наоборот: «колдуны-драники», так точнее. Когда-то именно сюда, в подвальчик, все стены которого были китчево оклеены газетами, они завалились праздновать победу на выборах. Тогда это казалось само собой разумеющимся — пойти в самое народное место.

Серёгин помнил ощущение полного безбрежного счастья, которое накрыло его в победную ночь. У него была температура, страшно ломило тело, и он не мог заставить себя выпить и символическую рюмку. Он даже криво