В начале второй недели ему удалось обосновать один из сделанных во время испытаний вывод: «Сова» слепла в огне. Кольцов еще в полку нашел объяснение этому совершенно недопустимому явлению. Теперь же, детально изучив схему прибора, он обосновал математически, что ошибку надо искать не в расчетах, а именно в схеме прибора. Он радовался, когда удавалось продвинуться в деле хоть на шаг вперед, когда, перечитав десятки страниц, мог прибавить к своим записям еще одну формулу, собрать новую толику материала для очередного обоснования. А его с каждым днем накапливалось все больше, больше… И вдруг Кольцов почувствовал, что он теряет над этим материалом контроль и уже не может увязать его в один узел, выстроить в едином, нужном ему направлении. Раскритиковать «Сову» труда по-прежнему для него не составляло. Но обосновать расчетами все ее пороки, объяснить, почему она плоха, было несравненно труднее. А ведь именно этого добивался от него Ачкасов.

Выход из создавшегося положения Кольцов нашел довольно простой. «Пойду к шефу. В консультации академик не откажет», – решил он, хотя знал, что идти к Верховскому с пустыми руками нельзя. Академик не любил отвечать на неподготовленные вопросы. Если кто-нибудь спрашивал у него: «Что делать?», Верховский хмурил брови и очень недовольным тоном отвечал: «Вот именно это, голубчик, вы и должны знать». Консультироваться у него можно было, и очень успешно, по вопросу: «Как сделать лучше?». В таких случаях лицо академика сразу принимало доброжелательное выражение, а в глазах зажигались искорки любопытства. Фантазер он был поистине неуемный. И если цель поиска действительно оказывалась интересной, он готов был анализировать и первый, и второй, и третий варианты. Он любил мыслящих людей, любил сам «пошевелить мозгами»…

Отлично зная все это, Кольцов уселся за составление доклада, в котором попытался выразить математически весь рабочий процесс «Совы». На это у него ушло два дня. И хотя доклад получился годным именно лишь для консультации и, как это понимал и сам Кольцов, во многом был еще недоказательным, тем не менее это уже был вариант. И с ним вполне можно было идти к академику. Кольцов лишь намеревался еще кое-что в нем уточнить.

За этим занятием и застал его Ачкасов, когда неожиданно появился в комнате Кольцова. Кольцов не видел генерала больше недели. И теперь сразу заметил, что Ачкасов чем-то озабочен. Он выглядел усталым и даже, как показалось Кольцову, больше сутулился. Генерал молча протянул руку Кольцову и сел на стул возле него. Вопрос, который он задал Кольцову, прозвучал глухо и настороженно:

– Вы какие сигареты курите, Сергей Дмитриевич?

– «Яву»!..

– Вот и я тоже, – обрадовался генерал. – Вернее, тоже курил. Пока совсем не запретили.

– Почему?

– Сердце, – вздохнул Ачкасов и легонько хлопнул себя по груди. – У адъютанта и то сигарету не выпросишь. Угостили бы хоть вы…

– А может, в таком случае не стоит, Владимир Георгиевич? – замялся Кольцов.

– Ну сам пойду куплю…

Кольцов понял, что отказывать глупо, взял со стола пачку и протянул ее генералу. Ачкасов с удовольствием затянулся, на губах у него появилась едва заметная улыбка.

– Ну, так что у нас получается? – спросил он, оглядывая заваленный бумагами стол Кольцова.

– Все идет по графику.

– Литературы хватает? Довольны?

– Вполне. Времени не хватает.

Ачкасов развел руками.

– Сам всю жизнь думаю, у кого бы занять денек-два. Со временем, Сергей Дмитриевич, даже очень скверно. А для срока окончательной сдачи «Совы» оно давно уже исчисляется с минусом.

– Но неужели нельзя сделать так, чтобы я работал и вечерами? – спросил Кольцов.

– Почему нельзя? Можно.

– Тогда почему не разрешили сразу?

– На это нужна была ваша добрая воля. А неволить вас не хотел и не хочу.

– Я прошу вас об этом!

– Пожалуйста. Что вы уже успели сделать?

Кольцов положил перед Ачкасовым первый вариант обоснований. Ачкасов внимательно просмотрел запись. Задумался. Потом подчеркнул карандашом выходную формулу. Сказал:

– Очень любопытно. А на ЭВМ просчитывали?

– Так точно, Владимир Георгиевич. Ваши товарищи сделали все как надо. Ошибки не будет, – доложил Кольцов.

– «Ку» в кубе их ошеломит.

– Но именно через выходные данные я и хочу показать основную ошибку проекта.

– Правильно, – задумчиво проговорил Ачкасов. – Очень даже правильно. Видите ли, при проектировании «Совы» мы не нацелили КБ на решение каких-то конкретных практических задач. А КБ воспользовалось деликатностью руководства весьма откровенно. Проект, как вы, очевидно, заметили, разработан оригинально, но совершенно по-школьному – от и до. Я рассказываю это вам для ориентировки.

– Благодарю. Кое о чем я уже догадался сам, – заметил Кольцов.

Ачкасов еще раз внимательно просмотрел запись, положил лист на стол, снова задумался. Кольцов не мешал ему. Ждал.

– Делайте эту работу, Сергей Дмитриевич, без оглядки на чьи-либо авторитеты, – заговорил генерал снова. – Не думайте о том, кому понравится, а кому не понравится ваша точка зрения. Мне нужна ваша полная раскованность. Очень важно, повторяю – очень, чтобы вы нашли правильные обоснования своим критическим замечаниям. Но и не менее важно, чтобы вы нашли в этой работе себя как молодого ученого, уже наделенного определенным опытом службы. А впрочем, найти себя – это даже важнее…

Ачкасов говорил, не глядя на Сергея. Взгляд его был устремлен в дальний угол комнаты. Но Кольцов почему-то все время чувствовал его на себе.

– Что вы уже успели посмотреть в Москве? – неожиданно спросил Ачкасов.

Этого вопроса Кольцов не ожидал.

– Честно говоря, ничего. В кино был два раза.

– Это нехорошо. Москва, Сергей Дмитриевич, остается Москвой. Кстати, вы знаете, почему москвичи мало ходят в Третьяковку? Они считают, что всегда успеют там побывать. Но вы-то не москвич!

– Но в Третьяковке я бывал много раз!

– А на французском балете наверняка не были. Вот и сходите.

Ачкасов достал из кармана кителя бумажник, вытащил из него два билета и протянул Кольцову.

– В Большой. Пойдете?

– С удовольствием! – обрадовался Кольцов, подумав о том, что Юля наверняка не откажется от билета.

– Вот и отлично! – довольно проговорил генерал и встал. На лице у него снова появилось что-то вроде улыбки. Но взгляд серых глаз был сосредоточенным. И Кольцов понял, что эти последние слова были сказаны им механически, что в мыслях Ачкасов где-то очень далеко. Кольцов вспомнил, что такой задумчивый взгляд он уже видел сегодня у Ачкасова, когда тот говорил о «Сове», о времени с минусом.

– Вы очень озабочены ситуацией с «Совой»? – тоже вставая, спросил Кольцов.