Его могли обвинить в сексуальном домогательстве и судить. Достаточно было всего лишь показаний женщины. Некоторые девчонки вздыхали: вот где хорошо, не то что в Хивернии — парни как приклеенные ходят. Проходу не дают. Правда, в центральном округе и детей мало, зато все самодостаточны и удовлетворены. Туда все едут на заработки. Самая работающая часть страны. Дети в яслях почти с рождения, родители в домах престарелых. А активное население работает. Женщины наравне с мужчинами. Даже на предприятиях есть родовые комнаты. Отпуск по родам не предназначен. Родил, день на больничном посидел, и на работу. Полное равенство.

За этими мыслями и не заметила, как доехала до отеля.

— Девочки-красавицы, — Эд передал сумки подошедшему Радику. — На сим прощаемся, но ненадолго. Вечером увидимся!

Девчонки, утомлённые на солнце и обласканные ветром, пошли в свой номер.

— Машк, похвастайся подарком, что ли, — лениво протянула Соня. Она уже растянулась на своей кровати. Зевнула. — Поспать надо, а то у меня уже хронический перетрах с недосыпом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ага, — вторила ей Роза. — Покажи подарок, и давай поспим чуток. Может, потом на дискотеку слетаем. Сегодня Радик свозит нас на своём драндулете.

Маша открыла пакет и ахнула. Алекс, похоже, долго не думал и сгрёб все имеющиеся в термах крема.

— Этот от морщин, для тех, кому за семьдесят. Маша, он тебе льстит, — засмеялась Роза, разглядывая первую попавшуюся в руки упаковку.

— Ага, а вот от целлюлита, — ответила Маша и вытащила огромную бутыль. — Придётся его отрастить, чтобы подарок зря не пропадал.

— А этот… для отбеливания кожи. Ой, Машка, не могу, сейчас умру от смеха. Тебе кожу отбелить… — закатывалась Соня.

— Значит так, собираем кожу в гармошку, морщим, старим и черним.

— Машку отбеливать будем, до прозрачности!

— Девчонки, не смешите, у меня живот уже болит! — истерила девушка.

Каждая новая вытащенная коробочка сопровождалась вспышкой гогота. Уже и дышать было тяжело, а они всё хохотали и хохотали.

14. Сюрприз от мамы

В этот раз Маша без страха заходила в свой номер. Волнения остались позади. Алекс, несмотря на все его обещания и рычания, всё-таки оказался джентльменом, если вообще такие есть среди двуликих.

Она помнила рассказы, что они берут свою жертву сразу, без предисловий: понравилась, оттащили за угол, дыхнули феромонами, подчинили своей ауре. Гуманнее, чем у людей, хотя смысл остаётся прежний: желания никто не спрашивает. Ну а если два самца рядом, то можно ещё и посмотреть на их битву за объект. Хотя сказали, что если пришёл дракон, то с ним никто не связывается. И что они друг у друга не вырывают, но покупают.

А как там с ними: хорошо ли, плохо ли, есть ли отличие от человека, никто не помнит. Поэтому обрастают истории мифами, одни противоречивее других. Но в одном схожи: одаривают двуликие людей щедро.

Маша усмехнулась. Вот и её одарили щедро только за то, что потрогали пальцем. У Розы с Соней другая история. Эти аж захлёбываются от восторга.

Девушка прошла на лоджию, которая по размерам чуть уступала комнате. Улеглась на шезлонг. Включила смартфон.

Где-то внизу шумно плескалось море. Ветер приносил запахи рыбы, соли и каких-то цветов.

— Мама, привет, — Маша устроилась поудобнее. С мамой они не умели обмениваться парой коротких фраз. Их разговоры были долгие, как между лучшими подружками.

— Машенька! Ты почему не отвечала? Мы с папой уже волноваться начали. Линка с Лёней тебе привет передают.

Линка и Лёнька двойняшки. У них две головы, три ноги и четыре руки. Сиамские близнецы.

— Как они? — Маша любила милых трёхлеток.

— Хорошо. Уже после операции. Меня пока не пускают туда, и я смотрю через стекло.

— Операция? Мама, всё-таки нашёлся спонсор? Или банк дал кредит?

Идея разделить брата с сестрой возникла сразу. Но не было денег. Маша и учиться-то пошла заочно специально, чтобы заработать на операцию. А делить надо было, и побыстрее. Каждый из малышей развивался в соответствии с тем, как ему положено природой. И половые органы у каждого были свои. Вот такой парадокс.

— Маша, ты прости меня, девочка, что я, не спросив, заключила дос от твоего имени. Понимаешь, мы были у нотариуса, и он сказал, что некий господин даёт нам откупную за тебя. Машенька, ты меня слышишь? — в трубке возникла тишина.

Её продали. Её продали, чтобы сделать операцию малышам. Но почему? Она бы договорилась с Алексом. Даже легла бы под него, если уж на то пошло, но это было бы её решение и только её.

— Мама, ты расскажи мне о моём сожителе. Он хоть нормальный? — выдавила она. А слёзы уже снарядились в дорогу.

— Ты знаешь, мы искали спонсора. Папа даже почку собирался продать. Мы пошли к нотариусу. Папа хотел написать завещание и распоряжение на случай, если операция пройдёт неудачно. Нотариус сказал, что мы очень удачно подошли, потому что он получил депешу на наше имя. В конверте лежал договор о сожительстве, фотография мужчины и все документы, подтверждающие его психическое и финансовое состояние. Ещё было приложено письмо, где он говорит, что заприметил тебя ещё на конкурсе чтецов. Помнишь, тот, в последнем классе, когда вас возили в Западную провинцию? Так вот, он следил за твоей судьбой. Решил, что так как ты никого не нашла, он хочет предложить три месяца пожить у него. Взамен операция и полная реабилитация малышей. Машенька. Вот его фото.

И на экране появилось добродушное веснушчатое круглое лицо мужчины лет тридцати. Большой нос и огромные круглые очки. Он был лишён всякой красоты. Но и уродцем не назовёшь.

— Маш, ты обиделась? — как-то по-детски спросила мама.

— Нет, мама. Кажется, он добрый. А кто он такой? Ты его видела?

— Нет, только фото. Нотариус сказал, что навёл все справки. В маньяках не значится. У него очень длинное имя. Подожди, сейчас прочитаю, — послышался шорох разворачиваемой бумаги. — Слушай: Антон Лев Егор де Касьян Софьян. Судя по имени, он из бывших аристократов. И богатый, Маша, богатый. Я всю жизнь тебя учила, что богатство счастье не приносит.