бизнесмен. Причина его смерти весьма необычна: отравление шпанской мушкой, средневековым афродизиаком. Вчера мы нашли двух девочек-сестер замурованными в квартире в Старом городе. Старшая умерла от истощения. Младшая чудом выжила и сейчас в больнице.

Альвар согнулся пополам и схватился за живот.

– Две девочки? Не понимаю. Зачем кому-то убивать детей? – прошептал он. – Прости, я с трудом переношу мысли о смерти. Дай мне немного времени…

– Конечно.

Я терпеливо ждал. На несколько секунд он погрузился в горе. Я бы отдал двадцать два плюшевых медведя своей дочери, лишь бы узнать, что в этот момент происходит у него в голове. Я хотел сфотографировать Альвара, запечатлеть выражение его лица, но не нашел предлога, чтобы вытащить телефон.

– Значит, кто-то убивает людей средневековыми методами, – пробормотал он наконец.

– Это одно из направлений расследования, – признал я.

– Могу только сказать, что я не публиковал роман, не связывался с издателем и тем более никого не убивал. Полагаю, ты попросишь предоставить алиби, что, конечно, будет не так просто. В основном я работаю один. Не знаю, когда произошли убийства, но Клаудия может подтвердить, что я постоянно здесь. Ко мне время от времени приезжают родственники; возможно, они чем-то помогут. А еще мэр, члены совета, жители Угарте… Я не знаю, что нужно для расследования.

– Ладно. На сегодня хватит. Я вернусь через несколько дней, и мы всё проясним.

Альвар с облегчением кивнул, и мы молча спустились вниз. Казалось, вся тяжесть мира легла на его гранатово-красное одеяло.

Когда мы прощались на крыльце, он схватил меня за локоть, как утопающий.

– Унаи… Мне правда жаль, ужасно жаль погибших. Я желаю тебе удачи в расследовании.

Этот Рамиро Альвар не имел почти ничего общего с самоуверенным священником, которого Эстибалис водила по барам. Он сжал губы, словно человек, который скрывает слишком много тайн и боится ненароком что-то сболтнуть.

У него на лице отросла щетина, хотя накануне он был гладко выбрит. И голос… Этот тихий голос извинялся за то, что существует, за то, что занимает пространство. Я мог бы поклясться, что уловил в его глазах безмолвный крик, нечто вроде: «Не оставляй меня здесь одного!»

Я до сих пор не уверен, что было в этих светлых испуганных глазах: мольба о помощи или предупреждение держаться подальше. До сих пор себя спрашиваю.

По пути к машине меня не покидало ощущение, что обитатель башни наблюдает за мной из своего укрытия. Сев за руль, я набрал номер напарницы.

– Эсти, ты уже пришла в себя?

– По-твоему, я первый раз напиваюсь? Я в больнице с Ньевес и твоим дедушкой. Ей лучше. Она спрашивала о тебе.

– Скоро приеду. Можешь выйти из палаты? Есть рабочий разговор.

Я услышал звук закрывающейся двери и учащенное, как всегда, дыхание Эстибалис, пока она шла по коридору.

– Ладно, теперь я одна… Где тебя носит весь день? Ты не отвечаешь на мои звонки. Нашел что-нибудь интересное?

– Вроде того. Я был с Альваром в его башне. Но сначала расскажи, что ты узнала вчера вечером. Он принимал какие-либо наркотики?

– Насколько мне известно, нет. Я ни на секунду не выпускала его из виду, за исключением тех раз, когда он ходил в туалет. И знакомых у него в Витории, похоже, нет, он не привык гулять по городу ночью.

– Он пил?

– Пару бокалов вина. Больше ради моего удовольствия, чем по привычке.

– Всего пару?

– Всего пару, – заверила Эсти.

– Как по-твоему, он любит выпить?

– Я бы сказала, что нет. Он выпил много воды и несколько раз ходил отлить. Думаю, он стремился все контролировать, хотя и не отказывался, когда я предлагала купить ему выпивку. Но я не видела его пьяным, он был в трезвом уме. Постоянно начеку, ничего не упускал из виду.

– Просто чтобы внести ясность: мы по-прежнему говорим о работе? Ты выманила его из зоны комфорта, чтобы узнать, не замешан ли он в убийстве? Или это твоя личная жизнь, и я не должен вмешиваться?

– А ты разве не этим занят?

– Играть роль старшего брата? Ни за что. Ты в состоянии о себе позаботиться, и я не собираюсь подвергать сомнению твои вкусы. Я понимаю, что он…

– Харизматичный?

– Он король харизмы, но дело не только в этом. Он красивый, обаятельный…

– Может, забронировать вам двоим номер в отеле? – перебила Эсти.

– Не глупи. Я имею в виду, что понял бы, если б ты на него запала.

– Я этого не говорила.

– Да, не говорила.

– Ты расскажешь Альбе? – спросила она.

– Как подруга, она тебя поняла бы; как начальник… боюсь, Альба сочтет это непрофессионализмом с твоей стороны. Мы ведем расследование. К тому же я не хочу обременять Альбу новыми заботами. Происшествие с Ньевес выбило ее из колеи, не говоря уже о всей этой истории.

– Значит, ты пока сохранишь мою тайну?

– Даже если придется соврать шефу, жене и матери моего ребенка?

– Да, – решительно сказала Эсти, хотя в ее голосе я уловил нотку вины. Знакомое чувство.

– Ты знаешь ответ: разумеется. Только ради тебя. Ради всех остальных я не стал бы лгать Альбе, мне от этого не по себе. Так что не бери в привычку.

– Ты до сих пор не сказал, зачем ездил в башню.

– Чтобы закончить начатое и еще разок взглянуть на Альвара в его среде обитания после того, как ты его оттуда вытащила. И знаешь что? Сегодня он ничего не помнит. До такой степени, что даже меня не узнал.

– То есть как? – не поверила Эсти.

– Он был не в сутане. Выглядел помятым. Темные круги под глазами, вчерашняя щетина, усталый вид. Готов поклясться, он думал, что провел бессонную ночь в башне. И похоже, существование романа его озадачило. Он не помнил, что я вчера оставил книгу. Однако не хотел с ней расставаться, смотрел на нее, как на реликвию. Мне даже стало немного его жаль. Когда я сообщил ему о погибших, он очень расстроился. Но вот что любопытно: даже не поинтересовался именами жертв. Я бы сказал, что больше всего его потрясло известие о девочках. И кстати, мы имеем дело с гением. У Альвара есть ученые степени в области права, истории, экономики и… психиатрии. По его словам, он изучал все это на благо семейного наследия.

– Погоди, Кракен, давай помедленнее, я сегодня плохо соображаю. Хочешь сказать, у нашего подозреваемого амнезия?

– Понятия не имею, Эсти. Понятия не имею.

15. Канун Дня святой Агаты[36] Дьяго Вела

Зима, 1192 год от Рождества Христова

Миновав Северные ворота,