Можешь называть меня папой.

Владимир вошел внутрь, споткнулся о трехногий табурет и посмотрел вправо. Во сне он почему-то избегал смотреть в ту сторону. Теперь он знал, почему. У стены стоял электрический стул. Самый настоящий (насколько, конечно, об этом мог судить Тутуев) электрический стул.

– Он сейчас не работает, – сказал бомж и пошел к нему. – Тока нету. А че, паря, давай сюда переберемся на ночлег? – предложил он после того, как, кряхтя, взобрался на массивное кресло для убийств.

– Почему бы и нет, – пожал плечами Паровоз. Оцепенение и страх прошли. Теперь он больше склонялся к мысли, что между комнатой из сна и этой столько же схожего, как между ним и человеком на электрическом стуле. Володя только сейчас понял, что ни черта не знает о нем. Он не знает даже, как зовут бородача.

– Как тебя зовут? – неожиданно даже для самого себя спросил Вова.

– Я думал, ты никогда не спросишь, – сказал старик и по-детски хихикнул. – Звали меня Сергей Львович Нестеров. – Мужчина мотнул головой. – Надо же, не забыл. Сейчас меня все называют Добряком. Не спрашивай почему, я и сам не знаю.

– Сергей Львович…

– Зови меня, как все. А то непривычно как-то.

– Добряк, а как же так получилось? Ну, как ты стал… – Паровоз замялся. Назвать его бомжом – обидится. – Как ты стал обитателем этого дома? – все-таки выкрутился Володя.

– Ты готов слушать, паря?

– А куда мы спешим? – Паровоз поднял табурет и присел на него. Новая аналогия с ночным кошмаром заставила его содрогнуться.

– Значит, так, работал я на чулочной фабрике здесь же, в Подлесном. Мастером смены был. Потом что-то не заладилось… Ну, ты понимаешь.

Владимир ни черта не понимал, но перебивать не стал.

– Жена умерла, дети – сын в Москве, а дочка за бугор подалась. Ты нигде не слышал выражение: одиночество – первый признак старости?

Вова мотнул головой.

– Так вот, я стал стареть. И с каждым днем все больше ощущал этот груз на себе. Единственным собеседником на каждый вечер стала бутылка самогона от бабы Зины. С работы меня сократили. Сократили… Да они меня добили, суки! Меня спас мой сосед. Подкинул работенку, паскуда. Оказывается, он с самого начала «положил глаз» на мою квартиру…

* * *

Из головы не выходил миленький курьер. Светка знала: если он не позвонит, то она сама его найдет. Закажет хоть полсотни таких вибраторов…

Вдруг ее привлек странный звук. Сначала одиночный, а затем повторившийся несколько раз. Когда Света подошла к коробке с массажером, она вся тряслась и подпрыгивала. Девушка подошла ближе. Коробка успокоилась. Света открыла ее и заглянула внутрь. Прибор вибрировал. Свете это напомнило находку в спальне родителей. У них был радиотелефон, и найти его, чтобы позвонить, было постоянной проблемой. Виновницей этого была мама. Трехчасовые разговоры по телефону каждый вечер приводили трубку в самые неожиданные места их квартиры. То она лежала на сливном бачке в туалете, то под зеркалом в ванной, то на кресле, а иногда даже под кроватью. В тот день Света нашла ее в ящике комода родительской спальни. Но она нашла и еще кое-что. Там были игрушки для взрослых, при воспоминании о которых Света до сих пор краснела. Вибраторы и смазки, фаллосы и шарики… Там не хватало только наручников и плеток. Эх, взрослые! Света и предположить не могла, что эти люди (главный врач городской поликлиники и начальник службы безопасности сети супермаркетов) способны на сексуальные фантазии. В редких случаях, когда Светка думала о том, как занимаются ЭТИМ ее родители, она и не предполагала, что предки способны на большее, чем любительский перепих в миссионерской позе. В общем, хреновина в коробке напомнила ей одну из штук главврача и главохранника.

Светка достала массажер. Он приятно подрагивал в руках, провод безвольно колыхался в такт движениям прибора. На то, что он работал без сети, Колтун было наплевать. У нее был приемник, который работал и от сети, и от батареек. Когда его включали в розетку, он отключался от батареек, и наоборот; то есть работал всегда. Здесь мог быть тот же принцип. Она дотронулась до резинового основания. Выпуклость, похожая на сосок, отозвалась. Легкое возбуждение прошлось по груди, по животу, спустилось ниже и начало нарастать под тоненькой полоской трусиков. Светке захотелось ворваться в спальню предков и воспользоваться одним из их приборов на роскошной двуспальной кровати, но тот случай был первым и последним. Они начали запирать сначала комод, а затем и спальню. Но Свете было необходимо снять возбуждение. И массажер был не самым худшим способом, а может, и лучшим.

Она приложила прибор мягкими «сосками» к животу и слегка надавила. Сладкая истома разлилась по всему телу. Света начала медленно опускать массажер вниз. «Соски» уверенно шагали к заветной цели. Когда вибрация прекратилась, Светка едва сдержала вопль разочарования. Но так оно и должно было быть. Правда?

Света подняла шнур, опустила и снова подняла. Потрясла прибор, будто это как-то могло завести его. Но ничего не произошло.

«Батарейки сели, дура ты чертова!» – выругалась Колтун и побежала к розетке за креслом.

По мере того как массажер подергивал своими «сосками», возбуждение Светы возвращалось. Она положила прибор на журнальный столик и быстро сняла с себя пижамные штаны. Провела рукой между ног – трусики были влажными. Она отодвинула тоненькую полоску и прикоснулась к «открытому бутону». Попыталась вспомнить улыбающееся лицо курьера. Взяла массажер и прижала к промежности. Один из «сосков» проник в нее, и она вскрикнула. Он то входил, то выходил. Девушка застонала. Большая рабочая поверхность не давала почувствовать вибрацию только на лобке. «Соски», словно слепые щенки, тыкались по низу живота, по бедрам. Света закинула ноги к груди, раздвинула их и приложила массажер к раскрасневшемуся лобку. Волна возбуждения оттолкнулась от вибрирующей под массажером кожи и, заливая все тело, хлынула в мозг, вернулась назад, а потом снова к голове. Снова и снова, снова и снова.

На какое-то мгновение Света отстранила от промежности прибор для одиноких дам. И в это время все семь «сосков» начали облезать, будто их облили кислотой. Резина таяла, обнажая ржавые гвозди с палец толщиной, и горячими грязными каплями стекала к рукоятке. Когда Света вернула массажер назад, она не сразу поняла, что тот рвет ее плоть. Но когда поняла, было уже поздно. Она попыталась отбросить смертельную машинку и встать, но какая-то неведомая сила придавила ее к креслу и продолжила «массировать» потерявшую сексуальность «киску».

Света хотела закричать, но из ее рта вылетел только сдавленный стон. Она с ужасом поняла, что возбуждение никуда не делось, наоборот, только усилилось. Она еще раз вскрикнула и, перед тем как умереть, кончила.

Массажер упал в лужу крови у кресла. В луже, словно на листе бумаги, начали появляться буквы: «Шобаке шобачья шмерть».

Потом надпись колыхнулась и исчезла. Будто человеку, написавшему это, что-то не понравилось, и он со злостью стер проклятые буквы.