Мердока. Он невольно спрашивал себя, знает ли она об этом, и теперь получил ответ. Она не знала. Она определенно не знала, что он приезжает завтра, и точно не знала, что просил перенести день их свадьбы на более раннюю дату. И похоже, эти известия ей совсем не понравились. Очень интересно.

Скоро свадьба, а затем – первая брачная ночь. Эта мысль ворвалась в сознание Риса непрошеной. Больше всего на свете ему хотелось избавиться от нее, но она словно застряла в мозгу, насмехаясь над ним, приводя его в бешенство. Почему – он не мог сообразить и не особенно хотел понимать.

Рис захватил вилами очередную охапку соломы и швырнул в кучу. Проклятье! Эта нежеланная мысль вела к следующей: к воспоминанию, которое мучило его куда чаще, чем он был готов признать: к воспоминанию о Джулиане в его кабинете одной ночью больше года назад.

* * *

Как было принято в период ухаживания, в тот сезон Рис пригласил Джулиану и ее родителей к себе на обед. Не жалея денег, по совету экономки и дворецкого он приобрел все самое лучшее: от фарфора, столовых приборов, еды и до свечей. Для визита Джулианы – только элитные, из пчелиного воска.

Рис позаботился и о том, чтобы в столовой стояли ее любимые цветы: сирень, – заказал букеты и для нее и для ее матери, леди Монтлейк.

Обед проходил достаточно гладко, как и следовало ожидать, хотя лорд Монтлейк смотрел на него исподлобья, зато леди Монтлейк только и делала, что его хвалила, поэтому, когда речь заходила о том, сможет ли Рис стать хорошим мужем их обожаемой старшей дочери, супруги оказывались по разные стороны баррикад.

В какой-то момент Джулиана извинилась и вышла попудрить носик. Поскольку отсутствовала она дольше, чем ожидалось, леди Монтлейк забеспокоилась и собралась отправиться на поиски дочери, но Рис вызвался сделать это сам. Разумеется, он гораздо лучше знал свой особняк, поэтому именно ему следовало искать гостью, которая могла заплутать в чужом доме.

* * *

Без толку пройдя весь путь до туалетной комнаты и обратно, Рис спустя несколько минут обнаружил девушку в своем кабинете – из всех возможных мест, в самом неожиданном. Она стояла у окна и смотрела на луну.

– Вот вы где!

В комнате было темно, лишь одинокая свеча горела на столе да в окно лился лунный свет.

Джулиана, виновато вздрогнув от неожиданности, обернулась и уронила на пол носовой платок, который держала в руке. Джентльмен до мозга костей, Рис торопливо подобрал его и обнаружил, что платок его собственный, с его монограммой. Он наверняка лежал на письменном столе. Рис протянул его девушке.

– Спасибо, – произнесла она негромко и призналась с застенчивой улыбкой на губах: – Я взяла его, потому что он пахнет вами.

– Оставьте его себе, – выдохнул Рис, потянулся и убрал со лба девушки мягкий белокурый локон.

– Мама уже волнуется? – поморщилась она.

– Да. Нам нужно поскорее вернуться.

Он хотел было пойти в столовую, ожидая, что она последует за ним, но Джулиана попросила:

– А нельзя, чтобы они подождали еще немного?

Он снова повернулся к ней и, увидев озорной блеск в глазах, выгнул бровь.

– Что у вас на уме, миледи?

Она шагнула к нему, приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею. А затем подняла на Риса взгляд светло-зеленых глаз, которые могли бы и святого соблазнить, и сказала:

– Я надеялась на наш первый поцелуй.

И он повиновался, ей-богу. Стоя там в лившемся в комнату лунном свете, вдыхая аромат ее духов, он привлек Джулиану в свои объятия, склонился и поцеловал.

Поцелуй превратился в нечто большее. Они не могли оторваться друг от друга. Он подхватил ее на руки и опустил на шезлонг в углу. Затем лег сверху, вжимаясь в нее бедрами, желая ее так, как не желал ни одну женщину за всю жизнь.

Руки Джулианы запутались у него в волосах, а он не отрывался от ее губ. Затем она помогла ему стащить сюртук, задрать ее юбки, и рука его заскользила вверх по ее икре, бедру и добралась до местечка между ног.

Джулиана тоже опустила руку вниз и чуть сжала ладонью плотный бугор внизу живота. Он застонал и попытался отодвинуться, но она не отпускала, поглаживая и сжимая до тех пор, пока он едва не излился.

Он все же сумел оттолкнуть ее руку, дыхание его постепенно успокоилось, и только тогда Рис прикоснулся к самому чувствительному местечку у нее между ног. Она застонала и прижалась к его ладони, а когда он ввел внутрь палец, она едва не слетела с шезлонга. Ему хотелось погрузиться в нее, неторопливо начать двигаться, лаская и целуя, до тех пор пока она не выкрикнет его имя и не обрушится вслед за ним в сладкое забытье.

Но Джулиана заслуживала большего, нежели торопливое совокупление на шезлонге в его кабинете. У нее должна быть брачная ночь, достойная принцессы, и он намеревался подарить ей такую ночь. Но здесь, на шезлонге, он все же мог сделать так, чтобы она его запомнила.

Большим пальцем он снова и снова поглаживал заветный бугорок у нее между ног, с удовлетворением наблюдая, как меняется выражение ее лица от удивления к изумлению. Она была такой влажной, такой разгоряченной, такой готовой к вторжению. Он стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на мучительную боль в чреслах, твердо решив дай ей возможность испытать наслаждение, ничего не требуя взамен.

Голова Джулианы металась по подушке, из груди вырывались негромкие хриплые вздохи и стоны, и Рис возбуждался от этих звуков все сильнее. Не выдержав, она схватила его за руку и воскликнула:

– Больше не могу! Что это?

– Доверься мне, не сдерживайся, – прошептал он ей на ушко. – И не бойся.

Он шептал ей всякие милые глупости: как сильно желает ее, какая она красивая, как ему хочется увидеть ее наслаждение, – и вдруг все ее тело содрогнулось, ноги ее напряглись, дыхание стало прерывистым и резким, из груди вырвался крик.

Когда она обмякла в его объятиях и пришла в себя, Рис помог ей поправить одежду и сесть. Джулиана все еще тяжело дышала, обратив на него взгляд, полных замешательства зеленых глаз, широко распахнутых то ли от удивления, то ли от восторга.

– Что это было? Я никогда не испытывала ничего подобного.

Рис наклонился и, поцеловав ее в лоб, пообещал:

– Между нами всегда будет так, любовь моя.

Тут из коридора раздался голос ее матери. Рис поспешно надел сюртук и помог Джулиане встать. Они отговорились каким-то