– Иван. Зотов. Иван Зотов. Зотов Иван. Ваня, Ванек, Ванюшка. Ванюшка по фамилии Зотов. – Отставив руку в сторону, я пощелкал пальцами.

Все шестеро, как группа отбившихся от основного стада слонов, повернули голову на звук.

Случай тяжелый. Возможно, даже необратимый. Мозг, не обремененный разумом, был полностью заполнен спиртным. На ногах они держались лишь благодаря физической выносливости и воле.

Я развернулся и направился в комнату, из которой доносились смех и крики. Я вошел в тот момент, когда очередная пробка из бутылки врезалась в хрустальную люстру и омыла пеной арабески. В этой комнате к моему появлению отнеслись более уважительно. По крайней мере на меня обратили внимание.

– Мне нужен Иван Зотов, – сказал я и почувствовал, как мне надоело это имя.

– А кто интересуется? – спросил один из парней, и я внутренним чутьем определил в нем хозяина квартиры.

– Неважно. Важно, на сколько лет сядет Артем Малыгин.

Веселье прекратилось. Наконец-то я смог спокойно рассмотреть всех присутствующих и оценить. Безусловно, все молодые люди – весьма преуспевающие в финансовом отношении граждане. Так, во всяком случае, говорили мне их одежды. Дорогие костюмы и платья, золотые цепи и перстни. Ни у одного из них на данный момент я не заметил наколок на руках. Тоже немаловажный факт. Они стояли и производили в уме те же операции, что и я. Но им было труднее. На лбу у меня светилось слово «ЗАКОН», но внешний вид совсем вроде не ментовский... Тогда – кто?

– Я не понял, что нужно-то? – Ваня смотрел на меня исподлобья и имел для этого все основания. Не далее как две недели назад ко мне подобным же образом завалились двое, и я тоже не испытывал большой расположенности к разговору.

– Ваня, нам нужно поговорить. Если не ошибаюсь – ты друг Артема? Если так, то будь им и сейчас. Возможно, что от нашего разговора что-то изменится в его судьбе.

Сзади меня обдавали через шесть глоток удушливые волны перегара. Это, превратившись в зомби, подошли из зала шестеро бычков.

– А кто ты такой, чтобы я с тобой разговаривал?

Ситуация осложнялась. Я не могу представиться ни другом Малыгина-младшего, ни его врагом, ни тем более судьей. Передо мной – трое парней и две девчонки, сзади – шестеро перепивших дегенератов.

– Слышь, сударь, ты че сюда пришел?

Это был голос из-за моей спины. Если среди двадцати слов, которые имеются в лексике этого тугодума, присутствует слово «сударь», тогда какого слова не хватает?

Толчок в спину. Это для того, чтобы привлечь мое внимание.

Я делаю последнюю попытку уладить дела цивилизованным образом:

– Иван, пойдем поговорим.

А вот это уже не толчок. Это удар! Пошатнувшись, я невольно делаю шаг вперед и тут же разворачиваюсь. Прямо передо мной стоит невысокий, но крепкий станом молодой «бычок»...

Я ударил в ответ так, что он не отлетел назад, а сразу осел, навалился на меня. Упершись в него плечом, я толкнул его тело на пятерых, застывших в недоумении гвардейцев.

Суматоха не обещала быть сильной. Один мужик в окружении восьмерых здоровых ребят... Девчонки даже не закричали, а возмутились:

– Ничего себе наглость?!

Не желая участвовать в массовом побоище, из которого вряд ли удастся выйти победителем, я выдернул закупоренную бутылку пива из руки одного из пришедших в себя гостей квартиры. Глядя на потолок, я вынул из-за пояса пистолет и сковырнул магазином пробку.

– Держи!

Возвращая бутылку, я обратил внимание на перемену, которая произошла в лицах всех присутствующих. Все смешалось в кучу в их загазированных шампанским мозгах: наглый тип, весь в «Nike», нокаут товарища, «волына» вместо открывашки... Слишком много для первых двадцати секунд знакомства.

Просить я больше ни о чем не стал. Я схватил Зотова за рукав карденовского пиджака и поволок на улицу.

– Пил?

– Я трезвый...

– Высаживай из этой «Висты» кореша и поехали, прокатимся. Только больше не быкуй, а то у меня стало портиться настроение. Смотреть на ваши рожи – все равно что отмывать от блевотины унитаз. Те же ощущения. Заводи, и поехали. Только без шуток.

Иван вышел вслед за мной на улицу, попросил у товарища ключи от замеченной мною «Тойоты» и даже распахнул мне дверь.

– Садись, садись! – поторопил я его. – Швейцары клифты от Кардена не носят...

Когда мы отъезжали, к дому с дороги выруливал черный, как катафалк, тонированный джип «Land Cruiser».

– Кто такие? – машинально спросил я.

– Понятия не имею, – ответил Зотов.

Врет, конечно. Оно понятно. Ему сейчас не до точных ответов. Ваня пытается припомнить на своем веку хотя бы один случай, когда бы с ним происходило нечто подобное. К нему в квартиру, где сидит десяток здоровых парней, заявляется какой-то хрен с пистолетом, пугает всех до кровавого поноса, говорит не на «фене» и не на ментовском языке. А потом выясняется, что этот крутой еще и пешком пришел. Ваня сидит и ломает мозги – кто я?

Вот такие противоречивые, необъяснимые и загадочные для простых людей мы, судьи, в быту.

Мы остановились в квартале от его дома.

Обычно во время разговора люди разворачиваются друг к другу. Зотов же, заглушив двигатель, сидел за рулем так, словно гнал машину по автобану. Костяшки его пальцев, сжимавших оплетку руля, побелели, и сам вид парня говорил о том, что он глубоко раскаивается перед собой за то, что согласился на эту поездку. По его мнению, у мужика, то есть – у меня, судя по всему, не все в порядке с головой. А это может означать любой исход.

– Ваня, расслабься. Единственный вопрос, который я хотел тебе задать, на самом деле очень простой. А звучит он так. С кем пил Артем Малыгин перед тем, как совершить аварию двадцать девятого декабря?

– А я почем знаю?

Голос хриплый. От страха.

– Вы выпивали вместе? У тебя в квартире?

Пауза. Я знаю, чем она вызвана. Для того чтобы откровенничать, нужно хотя бы знать, с кем разговариваешь. Зотов этого не знал.

– Не спрашивай меня, кто я такой. Это не важно. Ты можешь и не отвечать.

– И что тогда будет? – Ваня покосился на мой пояс. Десять минут назад я за него спрятал пистолет.

– Вернешься домой. И будешь думать о том, как мог помочь другу, но делать этого не стал.

– Тогда вываливайся и проваливай. – Алкоголь покидал голову Зотова, и освободившееся место тут же занимал страх.

– Хорошо. – Я взялся за ручку. – Но я сделаю так, чтобы твои слова передали Малыгину в тот день, когда он отправится в СИЗО.

В тот момент, когда я выходил, Зотов понял, что ничего дурного я ему делать не собирался раньше и не собираюсь этого делать сейчас.