Бомба сосредоточенно хмурится:

– Кто тебе нужен?

– Там есть женщина. – Беру листок бумаги и набрасываю план подвального этажа. – Ее камера расположена вдоль лестничного пролета. Вот здесь. Ее держат там одну.

Бомба хмурится:

– Можешь ее описать?

Я пожимаю плечами:

– Худое лицо, рожки. Мне кажется, хорошенькая. Вы все хорошенькие.

– Какие рожки? – спрашивает Бомба, склоняя голову на одну сторону, словно раздумывает о чем-то. – Прямые? Изогнутые?

Приставляю пальцы к своей голове, показывая ей по памяти.

– Маленькие. Похоже, козлиные. И у нее хвост.

– В Башне не так много тех, кто принадлежит к народу, – объясняет Бомба. – Женщина, которую ты описываешь…

– Ты ее знаешь? – спрашиваю я.

– Я никогда с ней не разговаривала, – отвечает Бомба. – Но мне известно, кто она такая – или кем была. Одна из любовниц Элдреда, родившая ему сына. Мать Кардана.

Когда Таракан вводит заключенную, я сижу и барабаню ногтями по поверхности старого стола Дайна.

– Ее зовут Аша, – представляет он. – Леди Аша.

Аша худа и так бледна, что кожа кажется сероватой. Она совсем не похожа на ту смеющуюся женщину, которую я видела в хрустальном шаре.

Гостья обводит взглядом комнату. Видно, что она смешалась от восторга. Что рада оказаться вне стен Башни. Голодными глазами впитывает каждую мелочь в этом довольно унылом кабинете.

– В чем ее преступление? – спрашиваю я, разыгрывая неведение. Надеюсь, она купится на уловку и будет откровенной.

Таракан хмыкает, подыгрывая мне:

– Она была наложницей Элдреда, а когда надоела, ее бросили в Башню.

Несомненно, имелись и другие основания, но все, что мне удалось раскопать, свелось к причастности к смерти еще одной любовницы Верховного Короля и тому факту, что она родила Кардана.

– Не повезло, – говорю я, указывая на стул перед моим столом. Тот самый, к которому пять месяцев назад был привязан Кардан. – Садитесь.

В чертах Аши я вижу его лицо. Те же нелепые скулы, тот же капризный рот.

Она садится и смотрит на меня:

– Очень хочется пить.

– В самом деле? – спрашивает Таракан, облизывая уголки губ черным языком. – Возможно, чаша вина восстановит твои силы.

– И мне холодно, – добавляет она. – Промерзла до костей. Насквозь промерзла.

Обмениваемся с Тараканом взглядами.

– Побудь здесь с нашей Королевой теней, а я позабочусь об остальном.

Не знаю, чем я заслужила столь экстравагантный титул, и боюсь, что он прилипнет ко мне, как прилипает к какому-нибудь огромному троллю кличка «Кроха». Но произвести впечатление на гостью, кажется, удалось.

Таракан уходит и оставляет нас наедине. Провожаю его взглядом, а сама думаю про Бомбу и ее секрет. Потом смотрю на леди Ашу.

– Вы сказали, что знали мою мать, – напоминаю я, рассчитывая втянуть ее в разговор, а там уже решить, как подойти к тому, что мне нужно знать.

Аша слегка удивлена, словно обстановка кабинета настолько отвлекла ее, что она забыла, из-за чего здесь находится.

– Ты очень на нее похожа.

– Ее секреты, – подсказываю я. – Вы упомянули, что знали про ее секреты.

Она, наконец, улыбается.

– Еву раздражало отсутствие вещей, к которым она привыкла в прежней жизни. Конечно, поначалу ей многое казалось забавным в Фейриленде – так бывает со всеми, но в конце концов появляется тоска по дому. Мы украдкой переправлялись через море, попадали к смертным и забирали вещи, которых ей не хватало. Плитки шоколада. Духи. Колготки. Конечно, это было до Джастина.

Джастин и Ева. Ева и Джастин. Мои мать и отец. У меня сердце сжимается при мысли о том, что этих двух людей Аша знала лучше, чем я.

– Конечно, – эхом отзываюсь я.

Она наклоняется ко мне через стол:

– Ты похожа на нее. Ты похожа на них обоих.

«А ты похожа на него», – думаю я про себя, но ничего не говорю.

– Полагаю, ты слышала эту историю, – продолжает Аша. – Как кто-то из них – или они вместе – убил женщину и сжег ее тело, чтобы утаить от Мадока исчезновение твоей матери. Я могу рассказать тебе про это. Могу поведать, как все случилось.

– Вас за этим сюда и доставили, – отвечаю я. – Чтобы вы могли рассказать мне то, что знаете.

– А потом вернулась назад в Башню? Нет. Моя информация имеет цену.

Не успеваю я ответить, как дверь открывается и заходит Таракан с подносом, на котором сыр, черный хлеб и чаша горячего вина с пряностями. Через плечо у него висит плащ. Поставив еду на стол, он накрывает им Ашу, как одеялом.

– Чего еще желаешь? – спрашивает он.

– Она как раз к этому подходит, – сообщаю я ему.

– Свободы. Хочу оказаться подальше от Башни забвения, хочу, не опасаясь за свою жизнь, покинуть Инсмур, Инсуил и Инсмир. Более того, я хочу, чтобы ты пообещала мне, что Верховный Король Эльфхейма никогда не узнает о моем освобождении.

– Элдред мертв, – сообщаю я. – Вам нечего бояться.

– Я знаю, кто теперь Верховный Король, – резко бросает она. – И я не хочу, чтобы он нашел меня, когда я окажусь на свободе.

У Таракана брови ползут на лоб.

В наступившем молчании Аша делает долгий глоток вина. Откусывает большой кусок сыра.

Мне в голову приходит, что Кардан скорее всего знает, где содержится его мать. Если он ничего не сделал, чтобы вызволить ее, даже не повидался с нею, став Верховным Королем, то поступал осознанно. Думаю про мальчика в хрустальном шаре, с обожанием глядящего на мать, и задаю себе вопрос: что изменилось? Свою маму я едва помню, но многое бы отдала, чтобы хотя бы на секунду снова ее увидеть.

– Расскажите мне что-нибудь стоящее, – говорю я. – Тогда подумаю.

– Значит, сегодня я ничего не получу? – интересуется она.

– Разве мы не накормили и не согрели вас? Более того, у вас есть возможность прогуляться по саду перед тем, как вернетесь в Башню. Насытитесь ароматами цветов и пройдетесь по траве босыми ногами, – обещаю я. – Позвольте объяснить предельно ясно: я не прошу трогательных любовных воспоминаний. Если у вас есть товар поинтереснее, то я, возможно, сумею что-то сделать для вас. Только не думайте, что вы мне нужны.

Аша надувает губы.

– Что ж, хорошо. Когда твоя мать носила Вивьен, во владениях Мадока появилась ведьма. Она обладала даром прорицания и предсказывала будущее по яичной скорлупе. И знаешь, что она сказала? Что ребенку Евы суждено стать таким оружием, какого никогда не выковывал Джастин.