не подпрыгивая, кричит малышка. От её настроения моё становится лучше. – Клубничное.

– О-о-о. Я с вами. Надеюсь, никто не против? Мира?

Я отрицательно мотаю головой. Хотя, если честно, я хотела побыть с девочкой один на один. Мы бы зашли в магазин, купили ей что-нибудь ещё из одежды.

– Да, мамочка классная, – сияет моё солнышко. Грудь от счастья разрывает. И не только. – Мы часто едим мороженое.

Что есть, то есть. Щёки у неё выросли в разы. И всего за пару дней!

– Да, я заметил, – Лёша, будто в доказательство моих мыслей, легонько треплет её за щёчку, – что она у тебя хорошая. Если бы не она…

Знаю, что он скажет. Про детский дом. Поэтому отвожу взгляд и смотрю на асфальт, чтобы не давать Алексею надежду. Я же вижу, как он настроен.

Не хочу.

Больше никаких мужчин в моей жизни!

Вон – Артур!

Переспали, решили сделку заключить.

Ага.

И плюнул мне в лицо.

– Мама, а это папа?

Так непривычно слышать это от кого-то…

«Мама».

Вроде это должно приносить боль, но сейчас… Я ничего не чувствую кроме радости и восторга.

Пребывая в своих мыслях, бессовестно не слушаю её. И поднимаю взгляд туда, куда она тычет пальчиком, чтобы понять, о чём она спрашивала несколько секунд назад.

Постойте-ка…

«Папа».

Мне показалось, или?..

Застываю, не в силах сказать ни слова. Дыхание от его вида перехватывает, а кислорода начинает не хватать.

То ли от злости, то ли от её слов.

Он?..

Стоит напротив. Вид у него не очень. Тёмные круги под глазами. Ссадина на лице, губе и шее. Одет, как всегда, с иголочки, но что-то в нём не так.

Но неизменно одно.

Его глаза. Пронзает жалящим взглядом мою дочь. Машинально хочется спрятать её за спиной. Чтобы он не видел.

И на это есть тысяча причин, которые тут же возникают в голове, выстраиваясь по невидимым номерам. Всё по пунктам.

Он ведь не заберёт её у меня, да? – Это ведь папа, да? – снова переспрашивает Слава. Что она такое говорит? Кто ей такое сказал? Почему так называет его? Я ведь нигде и никогда не давала понять, что раньше мы были вместе.

Или это из-за того, что он делал ей подарки тогда? И она решила, что мы вместе, и он – мой муж?

Чёрт!

Она неправильно поняла! – Милая, – обрываю её. Пытаюсь всё объяснить, но… – Папа? – хмурится мужчина рядом. Чёрт, Лёша, сейчас совершенно не до тебя! – Ты сказала мне, что не замужем. Вы меня за дурака держите? Если вы вместе, то….

– Мира, – от моего имени из его уст потряхивает.

– Ты не так всё понял, – пытаюсь оправдаться. Он ведь не подумал, что когда он сбежал, поджав хвост, я вбила это малышке в голову? Нет? – Слава, она…

Девочка непонимающе смотрит на меня.

– Не папа? – голову наклоняет. – Мила сказала, что папа.

Сестра?

О, чёрт.

Она серьёзно?!

– И фотку показала.

Ничего не понимает.

Как и я.

Это было, когда я оставила их одних?

И что теперь делать?

Поднимаю взгляд на мужчин. В надежде, что мне хоть кто-то и как-то поможет. Но Лёша сам ничего не понимает. Только руки на груди скрещивает и требует ответов на его вопросы.

А Артур… Напрягается. Бледнеет. И внезапно кривится.

А в следующую секунду – его покачивает.

– С тобой всё в порядке? – злость куда-то улетучивается, стоит увидеть его состояние. Плечи опустились вниз, а сам он слегка сгорбился, хватаясь за голову.

Из-за этого все эмоции сменяются беспокойством.

Он же не упадёт?

Рефлекторно делаю шаг вперёд.

– Куда ты так стартанул, лось? – внезапно слышится из машины рядом. Егор выходит на улицу, хлопая дверью. И переводит взгляд на нас. – О, нашёл, реально.

От детского крика всех передергивает. Пугаюсь, не успев повернуться и узнать, почему малышка кричит.

Замечаю краем глаза, как Артур валится в сторону, хватаясь за фонарный столб.

Да что с ним такое?..

– Слава, постой здесь, – отпускаю маленькую трясущуюся ладошку. Быстро дохожу до Беркутова. Состояние у него хреновое.

Ладонью касаюсь лба. Горячий… И потный весь.

И даже в таком состоянии хватает меня за запястье.

Зло откидывает.

– Да все со мной в поря…

Сделать ничего не успеваю. Рядом стоящий Егор быстро подхватывает падающее тело.

– Сук, а я говорил – лось, – шипит сквозь зубы, держа его. Непонимающе смотрю на обоих.

– Мама? А что с…

Слава не решается вновь назвать его папой. Но голос малышки отрезвляет. Сразу замечаю на чёрной рубашке что-то мокрое. Почти не видно.

Дотрагиваюсь – на пальцах остаются красные следы.

Мамочки…

Рука тянется к сумке, к телефону.

– С-скорую н-надо вызвать, – теряюсь. Тело бьёт мелкой дрожью. Ступор не даёт набрать несколько цифр.

Я никогда не боялась крови. Не тряслась при виде неё. Относилась равнодушно. До одного момента. Пока сама не оказалась вся в крови возле того столба, в траве на дачах. В крови моей девочки.

Воспоминание бьёт током. Пошевелиться не могу. Едва не роняю телефон из рук.

– Мир, – отдалённо слышу свое имя из уст Егора. – Не звони. Я сам отвезу. Скорую долго ждать. Я не хотел, чтобы он ехал, но я так накосячил… Отказать ему не мог.

– Мам, у тебя пальчики красные…

Один вопросительный и обеспокоенный детский голос заставляет прийти в себя. Вытираю ладонь о тёмные джинсы, смахиваю слезы.

– Все хорошо, зайка.

Грозный и злой взгляд бросаю на Северянина.

– И что ты стоишь? – шиплю на Егора. Спешно обхожу их, открываю двери его авто. И стараюсь не смотреть на Артура. Да, я обижена на него. Но сердце при виде его состояния и крови болит. – Придурки.

* * *

– Вы идиоты, – кидаю от гнева. И тут же бью себя по губам, вспоминая, что помимо Егора напротив больничной палаты прижухла моя малышка.

Что мы имеем?

Придурка с сотрясением, сбежавшего из больницы благодаря своему дружку. И с раной в плече, из-за которой он по пути в больницу потерял сознание!

Да еще на улице толком на ногах стоять не мог. Но приехать в детский дом нужно было! Славу удочерить!

Чем он думал? Чуть не свалился на землю, пока стоял.

И ребёнка мне напугал.

– Да не злись ты. Я тут при чём? – говорит так, словно не он привёз больного человека.

Да они сбежали! Два идиота!

Как тут не злиться?!

Мало того, что я стрессанула, он Славу напугал!

Она до сих пор мою ладонь сжимает и ни на шаг не отходит. Обеспокоенно смотрит на дверь одиночной палаты,