— Ну, это целиком Федина заслуга, он привлек двух историков, они материалы подбирают. Ну, и сам он иной раз что-то пишет. Вообще надо мне тебя с ним познакомить. Ты в петанк играешь?

Дмитрий удивленно посмотрел на Нику:

— Сам не играю, но в парке Горького как-то смотрел. А ты?

— А я теперь немного играю, — с гордостью объявила Стахова, — у нас это вроде корпоративного увлечения, по выходным собираемся, приходят все желающие. Так что в ближайшее воскресенье милости прошу.

— С удовольствием приду, — пообещал Рощин, — а сейчас — прошу в зал, фильм без нас начнут показывать.

— Все-таки есть преимущество жить возле водоема, — Дмитрий аккуратно укутал Никины плечи пледом, стараясь не нарушать особенно дистанцию, словно боялся, что ей это будет неприятно, — так хорошо вечерком прокатиться, правда?

Ника кивнула. Ей действительно нравилось проводить время с Рощиным — он был уютным каким-то, спокойным и надежным, правда, пока Ника не совсем понимала, почему так решила. Но от всей фигуры доктора веяло чем-то таким умиротворяющим и постоянным, что она окончательно расслабилась. Особенно Нике нравилось, что Дмитрий не переходит границ и не нахальничает — она уже успела забыть, что бывают мужчины, которые не тащат женщину в кровать на второй секунде. С тем же Миреком ей пришлось довольно сложно, потому что он в отличие от Дмитрия считал, что, пригласив женщину на ужин, за который, кстати, платили пополам, он имеет право рассчитывать на все остальное. К манере чехов делить счет пополам независимо от половой принадлежности Ника привыкла, но вот настойчивость кавалера тогда показалась неприятной. К счастью, Мирек это понял.

«Почему я постоянно сравниваю людей? — думала Стахова, наблюдая за проплывающими мимо огнями уличной подсветки. — Почему они должны быть похожи — тот же Мирек и Дмитрий, например? А Максим вот вообще ни на кого похож не был — и что? Мне от этого было с ним плохо? Ведь нет же. Наоборот, мне нравилось, что он отличается от остальных, что у него интересы другие, взгляды, вкусы. Дмитрий вот тоже не выглядит примитивным. Он просто воспитан иначе. Но ведь мне именно это в нем и нравится. Так какого черта я Мирека вспомнила?»

— Ты о чем задумалась? — касаясь ее руки, спросил Рощин. — Тебе скучно со мной?

— Что ты! Ты мне такой вечер потрясающий устроил — как мне может быть скучно?

— Ты на самом деле так думаешь или просто из вежливости?

Ника повернулась и, глядя Рощину прямо в глаза, тихо и серьезно сказала:

— Запомни, Дима, я никогда ничего из вежливости не делаю. Уж тем более не стану проводить время с человеком, который мне неинтересен, я всегда найду чем себя занять. И больше никогда не спрашивай у меня подобных вещей, хорошо?

Он рассмеялся и неожиданно крепко прижал ее к себе:

— Больше не буду. А у тебя глаза светятся, когда ты злишься. Кобра!

Ника чувствовала себя в его объятиях так, словно провела в них полжизни — такое было только с Гавриленко, но очень давно. Бывает же — мужчина подошел идеально, как перчатка, хоть это и не особенно корректное сравнение. Но чувствовала себя Стахова именно рукой в перчатке — тепло, удобно, мягко и не хочется расставаться.

— Хочешь, я приглашу тебя к себе? — улыбнувшись мыслям, спросила она.

— По-твоему, я ловелас и соглашусь? Мне кажется, мужчина должен сам организовывать подобные вещи — нет?

— Нет! — абсолютно серьезно заявила Ника. — Я хочу, чтобы ты сегодня остался у меня. Уже поздно, тебе далеко ехать, а я живу рядом. Тебе ведь завтра не на дежурство?

— Нет, но…

— Так, Рощин, я не поняла, — Ника отодвинулась и внимательно посмотрела в глаза Дмитрию, — это отказ?

Он засмеялся и снова вернул ее на прежнее место:

— Ты сошла с ума! Как я могу отказываться? Просто я не хочу, чтобы ты торопилась.

— А я не тороплюсь. Хочу проснуться завтра рядом с тобой — можно?

— Для тебя — все, что захочешь.

— Я вот только не пойму, зачем нам камеру было устанавливать? И на ноутбук слежку? Она и так все, что нароет, принесет нам — разве нет?

— Принесет. Но может принести не все, понимаешь? А в том, что эта девица докопается до сути, если она там есть, я не сомневаюсь. Очень уж она хваткая, я читал ее статьи по «Изумрудному городу». Утопила она того, кто Гавриленко завалил. Никто бы не докопался, никакие полицейские — они и рыть уже не хотели, там все просто было, авария, то-се… Но девка эта знала кое-что, а до остального сама додумалась — и привет Никитичу, поминай, как звали, хорошо еще, что успел какую-то дрянь сожрать. Я просто уверен, что и здесь эта Стахова что-то да откопает, у нее чутье.

— Ну, а если не накопает?

— А вот если не накопает — то и нет там ничего. Погибла баба — и все тут. А ты вместо споров займись-ка лучше тем, чем должен.

— Понял, все сделаю.

Женская интуиция безошибочна.

Мори Огай

— У тебя очень уютная квартира, даже не скажешь, что съемная, — заметил Дмитрий, переступив порог.

— Да, повезло. Меня больше всего вид с балкона прельстил — там красота такая, что дышать страшно, вдруг спугнешь, — Ника заперла дверь и бросила ключи на полку большого встроенного шкафа. — Ты проходи, не стесняйся. Кошек-собак у меня нет.

Дмитрий вышел на балкон, и оттуда раздался его возглас:

— Ника, это просто… слов нет! Наверняка ты пьешь здесь по утрам кофе.

— И по ночам я там работаю, — она поставила чайник и вынула из холодильника пирог с вишней, купленный по дороге из редакции.

— Да, хорошее место, — Дмитрий вошел в кухню через вторую дверь и сел за стол.

Ника замерла — почему-то именно на этом месте она представляла себе Рощина, на этом самом стуле, спиной к балконной двери. И он так естественно занял его, как будто сидел здесь всегда, всю жизнь. «Не может быть. Этого просто не может быть, я с ума схожу, похоже. Так не бывает. Обязательно что-то случится — ну, не может мне настолько повезти», — пронеслось у нее в голове.

— Чаю? — дрогнувшим голосом спросила она и отвернулась, но Рощин почувствовал в ее голосе какую-то фальшь и, дотянувшись, поймал за руку и притянул к себе:

— Что-то не так? Если ты скажешь, я уйду.

— Нет… просто… Просто это все слишком хорошо, Дима… у меня уже было все вот так же хорошо, но закончилось таким ужасом, что я теперь боюсь — а вдруг? Вдруг и ты ненастоящий, и все это… и мне снова будет больно, — неожиданно для себя она всхлипнула и закрыла руками лицо.

Рощин встал и обнял ее, поглаживая по вздрагивающим плечам:

— А я все время боюсь, что ты не возьмешь трубку, что откажешься встретиться. Боюсь, что не увижу тебя больше, что скажу или сделаю что-то, что тебя обидит. Я очень боюсь потерять тебя. Мне кажется, что без тебя я уже не смогу… понимаешь? Ты мне почему-то очень нужна, Ника.