Она подняла заплаканное лицо, и Дмитрий, наклонившись, прикоснулся губами к ее чуть приоткрывшемуся рту. Стахову всегда пугал этот момент — момент первой близости, первого поцелуя, первого прикосновения чужого, в общем-то, человека. «Ну, почему я не могу не усложнять? — разозлилась она. — Мне с ним хорошо, мне нравится, как он меня держит, как целует — так чего я развожу тут сложности какие-то? Я, в конце концов, живая. И мне всего тридцать один год».

Они самозабвенно целовались, стоя на кухне, и Ника больше не слышала ни свиста вскипевшего чайника, ни тиканья часов на вытяжке, ни звуков улицы, доносившихся из открытого окна на балконе. Когда Дмитрий довольно легко поднял ее на руки, Стахова даже не сказала своего обычного «Тебе же тяжело» — она просто подчинилась желанию мужчины, совершенно перестав думать, анализировать и сравнивать.

— …даже не думала, что кровать так скрипит, — тяжело дыша, сказала она.

— Ничего, завтра я ее стяну как следует, — пообещал Рощин, лежа на спине и одной рукой прижимая к себе Нику, — там просто гайки разболтались.

— Да, если мы собираемся повторять сегодняшний вечер, это необходимая мера, — заметила Стахова со смехом. — Интересно, что теперь соседи думают… Я же добропорядочная одинокая женщина, а ты испортил мою безупречную репутацию.

— О ужас! — притворно ахнул Рощин. — Видимо, придется жениться — не вижу другого способа реабилитировать тебя.

— А ты не слишком торопишься?

— По-моему, я здорово задержался с этим предложением.

Ника села и, натянув на грудь покрывало, серьезно сказала:

— Дима, не шути так больше.

— А я не шучу. Тебя что пугает? То, что мы знакомы около месяца? Так я и не предлагаю бежать в ЗАГС сию секунду. Я просто хочу приучить тебя к мысли о том, что рано или поздно мы там окажемся.

— Если ты помнишь, у меня есть сын.

— И что? Значит, у меня тоже он будет — какая проблема?

— Так, все, хватит! Давай отложим этот разговор, а то у меня на самом деле ощущение, что я сплю и вижу розово-сопливый сон с принцем на белом коне.

Рощин расхохотался:

— Умеешь ты убить романтику. Огорчу — коня у меня нет.

— Ах, коня нет? — разочарованно протянула Стахова. — Ну, тогда и разговоры о свадьбе излишни — раз нет коня.

Рощин вцепился руками в волосы и простонал:

— Ведь говорила мне мама — учись, Димочка, потом лошадку сможешь купить! А я?! Как я мог так бездарно провести юность, чтобы теперь не иметь возможности купить коня?

Ника прыснула и упала к нему под бок:

— Прекрати, я тебя прошу! Ночь на дворе, а мы закатываемся, как впервые напившиеся школьники!

Дмитрий обнял ее, укрыв одеялом, и прошептал на ухо:

— Ты удивительная… тебе правда завтра не нужно на работу?

— Нет. Я сейчас как бы в творческом отпуске — работаю дома. Но я жду звонка, и, возможно, мне придется отлучиться. А что?

— Ничего. Хочу проснуться раньше тебя.

— Ну, это несложно, — пробормотала Ника, уже засыпая.

Лучше иметь близкого чужого, чем далекого родного.

Японская пословица

Утро началось с сюрприза. Пока Ника отсыпалась, Дмитрий успел сходить на рыбный рынок и, когда Стахова открыла глаза, в кухне ее ждал омлет и бутерброды с рыбой, а на столе благоухал букет пионов. Сам же Рощин курил на балконе, облокотившись на раму открытого окна. Полусонная Ника вышла к нему, прижалась лицом к спине и пробормотала:

— Надо же, ты настоящий…

Свободной рукой Рощин обнял ее и чмокнул в макушку:

— Ну, а какой я мог быть? Пойдем завтракать.

— Знаешь, а ведь я могу привыкнуть к таким утрам, — заметила Ника, уже доедая омлет, — люблю, когда мужчина умеет готовить.

— Ну, в этом я не особенно силен — разве что еще грибной суп варю неплохо и картошку жарю, — признался Дмитрий, размешивая сахар в чае, — а, нет — еще шашлык готовлю, говорят, что вкусно. Надо будет как-нибудь устроить пикник — должен же я продемонстрировать все свои умения.

— Прямо комплексное предложение, — пробормотала Ника, заканчивая завтрак.

Дмитрий сделал вид, что не заметил колкости, быстро убрал со стола и сел напротив Стаховой:

— Чем будешь заниматься? Тебе, наверное, работать нужно?

— Нужно, — вздохнула она, закуривая, — но без звонка, который я жду вторые сутки, это не очень возможно. Информации маловато, понимаешь?

— Ну, хорошо — а если звонок этот не раздастся? Тогда что будешь делать?

— Тогда у меня есть в резерве два человека, с которыми нужно встретиться. Один — точно, а вот со вторым могут быть сложности — как раз на звонке это завязано. Ой, напустила я тумана, конечно, — отмахнулась она, — но ты не вникай особо — это профессиональные заморочки.

Дмитрий покачал головой и тоже взял сигарету. Ника поймала себя на том, что вот они уже сидят в кухне, покуривают после завтрака, и выглядит это так, словно они делают это уже давно — настолько все естественно и без малейшей напряженности. И пусть все это похоже на сказку, но кто сказал, что она, Ника, не заслужила ее? Почему бы ей не поверить этому мужчине, не побыть счастливой хотя бы какое-то время, если уж нельзя загадывать надолго вперед? Внезапно в голове начали мелькать строчки, и через пару минут Ника вдруг, прикрыв глаза, почти шепотом продекламировала:

— Ты найдешься не так, не во сне.

Знаю — буду встречать поезда,

Ты приедешь совсем не ко мне,

Но останешься здесь навсегда.

В нашем городе ранней весной

Манит небо пронзительно ввысь,

Оставайся навеки со мной,

Никуда от меня не стремись…

Рощин удивленно смотрел на нее, замерев с догорающей сигаретой в пальцах. Ника же чувствовала, что это не все, что слова льются рекой, что ей необходимо их проговорить вслух, чтобы не захлебнуться чувствами и эмоциями. И она продолжила, откинувшись на спинку стула и не открывая глаз:

— Ты забудешь, поверь, имена,

И свое. А зачем здесь оно?

Жизнь нам заново вместе дана —

Пусть и имя нам будет одно.

В нашем городе тишь и покой

Даже если случится гроза,

Оставайся, любимый, со мной —

Ты забудешь дорогу назад[1].

Когда она умолкла, в кухне повисла такая тишина, что тиканье часов показалось слишком громким, почти неприличным — как крик в консерватории. Дмитрий встал, на цыпочках переместился к Нике и, взяв ее руки в свои, прошептал: