труда; крестьянские подати были снижены на 4 млн ливров, а вскоре – и еще на два (за счет увеличения налогов на буржуа). Крестьянам снизили проценты по их кредитам и разрешили почти за символическую плату выкупать общинные земли. Разрешили свободную хлебную и винную торговлю, что и представителей обиженной буржуазии частично примирило с увеличением налогового пресса Рони. Все это привело к тому, что за пятнадцать лет уже Сюлли смог выплатить 100 млн ливров государственных долгов (почти треть от всех долгов короны).

В рамках своей должности главноуправляющего путей сообщений Сюлли обязал сборщиков дорожных пошлин вести контроль за исправностью дорог и мостовых, ежегодно выделяя на их поддержание 1 млн ливров. По его приказу строили мосты (вместо паромов), пассажирские и товарные станции, рыли каналы – прежде всего с целью торгового судоходства.

Заключая мирный договор с Испанией в 1604 году (к этому времени в сфере его компетенции – и внешние дела государства), Рони проследил, чтобы пошлины в 30 %, введенные Филиппом II на французские товары, были отменены. Через два года заключенный им с Англией договор провозглашал свободу и равноправие торговли, учреждались торговые компании и заводились колонии. То есть, в отличие от иных мирных трактатов и лиц, их готовящих, барон точно знал, что хочет для своего государства, подписывая столь значимые бумаги.

Из курьезов его экономической политики (иногда выглядящих как почти гениальное предвидение, опережающее свое время – иногда на века), вытекавшей из сформировавшейся системы взглядов, стоит упомянуть ряд фактов, прежде всего связанных с идеей соединения Средиземного моря с Северным – для увеличения транзитной торговли, начало работ по соединению Луары и Сены (на рытье канала было задействовано 6 тысяч солдат и израсходовано 1 млн ливров); был запрещен вывоз из страны наличных денег, делавшихся, как известно, в то время исключительно из драгоценных металлов; введены запреты на роскошь (здесь взыграла кальвинистская душа Бетюна), в том числе путем стеснения деятельности ряда промышленных предприятий. Особенно это касалось внедрения шелковых фабрик: здесь Рони был против и шелковичного дерева, утверждая, что шелк приучит французов к роскоши, но не сделает их богатыми – страна же потеряет хлебопашцев и солдат, приобретя лишь изнеженных подданных.

Он имел право на такого рода ошибки (да и не были ли они скорее предвидением будущего, проистекающего из умения наблюдать, делать выводы и просчитывать варианты – на года и десятилетия вперед?). В годы, которые Сюлли находился у власти, налоги простых французов уменьшались, их благосостояние росло. Этому способствовало и уменьшение долгового бремени государства, которое было достигнуто и за счет возврата части долгов, и за счет упорядочивания и упрощения налоговой системы и системы наследования должностей (осколка средневекового прошлого), и за счет пересмотра государственных долгов с точки зрения их легитимности, с устранением явно дутых, возникших как система фаворитных бенефиций прежних эпох и правителей.

Такая ситуация среди подданных Генриха IV наблюдалась до самой его смерти, поскольку с кончиной монарха фавор Сюлли и его деятельность естественным образом прекратились в единый миг – уж больно многим он за эти годы перешел дорогу и поприщемлял хвосты. Регентша и вдова Генриха Мария Медичи не любила соратника мужа и ярого протестанта Сюлли, и ее чувство разделяло и все ее окружение – герцог ушел в отставку, уже будучи в которой, как человек неравнодушный к делам государства, подавал советы министрам своего друга и кумира.

Советы принимались, но к делам Сюлли больше не подпускали – ни де Люиню, ни уж тем более Ришелье конкуренты такого уровня и авторитета были не нужны. Тем не менее, чтобы польстить старику, в 1634 году его делают маршалом, в каковом звании герцог проживет еще почти двадцать лет, видя, как многое из того, что он задумал, безвозвратно теряется, кое-что, наоборот, на удивление, претворяется в жизнь его вольными и невольными последователями. Прожил, не теряя памяти. Помня и о друзяьх, и о врагах. Среди которых первые почетные места всегда занимали Гизы…

Напомним, что во второй четверти XVI века во Франции обострились религиозные противоречия. Вместе с социальными и политическими они сплелись в единый клубок и, приняв обычные для того времени религиозные лозунги, положили начало религиозным войнам. Южные области страны, помнившие еще ересь альбигойцев, оставались центром оппозиции королевской власти, и в большинстве своем жители этих областей исповедовали протестантизм. Во Франции сторонники протестантизма стали называться гугенотами. Север и королевский двор оставались католическими. Борьбу за власть и свое влияние в стране развернули различные династические группировки. Во главе католиков встали представители династии Гизов.

Гизы по своему происхождению не принадлежали к родовой французской знати, поэтому их часто называли чужестранцами. Эта династия является боковой веткой Лотарингского дома, который в свою очередь берет начало от эльзасского графа Герхарда, ставшего в 1048 году герцогом Верхней Лотарингии. Герцогство принадлежало представителям Лотарингского дома до 1431 года, а затем оно перешло к принцу из боковой линии рода Валуа Рене I Доброму, герцогу Анжуйскому и графу Прованскому.

Но уже в следующем поколении оно было возвращено представителям Лотарингской династии благодаря браку дочери Рене I Иоланты с графом Фридрихом Водемоном из династии Лотарингов. Их романтическая история любви послужила сюжетом оперы П.И. Чайковского «Иоланта». Младший сын Фридриха и Иоланты, Рене II, получивший во владение графство Гиз и вошедший в историю как победитель Карла Смелого, герцога Бургундского в битве при Нанси, был отцом Клода Лотарингского (1496–1550), который и стал основателем династии Гизов. В 1506 году Клод принял французское подданство, и с этого времени Гизы находились на службе при французском дворе. В историю Франции представители этого рода вошли как знаменитые военачальники и как кардиналы. Своему возвышению при дворе они обязаны во многом Диане де Пуатье.

В 1512 году Клод Лотарингский женился на принцессе крови Антуанетте Бурбонской. К графству Гиз Клод приобрел во Франции Омаль, Жуанвиль, Эльбеф и Майенн, что значительно расширило территорию графства. Кроме того, Клод имел владения в Пикардии и Нормандии. Он был приближен ко двору Франциска I, который возложил на него миссию по охране и защите северных и восточных границ Франции. Во время крестьянских войн он разгромил восставших в Лотарингии, и его деятельность была высоко оценена королем. В 1527 году графство Гиз было возведено в герцогство, а сам Клод приобрел титулы герцога и пэра – привилегии, которые жаловались всего пять раз, причем в трех случаях их были удостоены члены королевской семьи. Брак Клода и