сильной и, казалось бы, невозмутимой внешностью скрывается страстность, прорвавшаяся сейчас в звуках гимна, когда кроты низкими голосами самозабвенно пели о своей вере.

Однако, как только шибодцы замолчали, Алдер с огорчением увидел, с каким недоверием и подозрительностью они глядят на Маррама и на него самого.

«Что вы можете сообщить нам полезного? — казалось, говорили они. — И что вы можете сказать о самих себе?»

Алдер отвечал им бесстрастным взглядом. От его поведения сейчас зависело, станет ли он в будущем руководить кротовьим войском. Алдер не торопился, он не хотел проиграть.

— Ну, крот? — проговорил один из самых крупных кротов, который к тому же выглядел самым опасным. Он явно чувствовал себя вожаком, не хуже Глиддера. — Сколько прикажешь тебя дожидаться?

— Это Клогвин, — прошептал Кум. — Постарайся не задеть его.

Но Алдер отнюдь не собирался проявлять слабость.

— Чего вы, собственно, ждете? — резко возразил он. — Совета, как выбраться из ямы, в которую сами же и угодили?

По рядам кротов Шибода пробежала рябь удивления, они начали переговариваться. Но скоро все перешло в настоящую перепалку между Глиддером и группой Клогвина, причем ни один крот не соглашался с другим. Суть спора ни Алдер, ни Маррам понять не могли, а потому молча дожидались его окончания.

Внезапно часть кротов необыкновенно разъярилась. Казалось, своды над головами вот-вот рухнут от гама, голоса зазвучали еще громче, а когти раскрылись. Глиддер с братьями выстроились перед Алдером и Маррамом, как будто защищая их, а их противники во главе с Клогвином встали напротив. Но вот построилась еще одна группка, а потом и четвертая. Все орали, даже толкались, словно готовясь к схватке.

— И все это из-за одной твоей фразы, — прошептал Маррам.

— Это их дело, — спокойно сказал Алдер. Никогда раньше не видел такого сборища несговорчивых кротов. Если удастся заставить их действовать заодно, перед ними не устоит никакой враг.

Алдер и Маррам продолжали прислушиваться, а когда Глиддер и братья отошли в сторону, несколько кротов двинулись прямо на Алдера, стали орать на него и так свирепо потрясать когтями перед его рыльцем, что Маррам приготовился к схватке. Но ни тот ни другой не отступили, хотя такое количество агрессивных кротов могло испугать кого угодно.

Алдер не обманулся в ожидании неприятностей от Клогвина. Спорили по поводу способов ведения будущей войны с грайками, и Клогвин чаще других повышал голос на Глиддера. Клогвин был здесь самым крупным, самым громогласным, с весьма внушительными когтями и вовсе не дурак. Он даже легонько, будто шутя, ударил Глиддера.

Дальше Алдер действовал по наитию и впоследствии едва ли мог вспомнить, что заставило его так поступить.

Он отшвырнул в сторону пару кротов, споривших поблизости, и шагнул к Клогвину, оттолкнув с дороги еще одного. Гвалт замер. Клогвин озадаченно посмотрел на Алдера, удивившись неожиданной угрозе, но в боевую позицию не встал. Клогвин был крупнее Алдера, хотя и не так хорошо сложен, и явно не привык, чтобы ему бросали вызов.

Алдер выбрал момент удивительно точно. Голоса вокруг стихли, но еще не замерли совсем, никто из кротов не ожидал от чужака никаких решительных действий. Прежде чем они смогли что-либо сообразить, Алдер шагнул вперед. Он сильно ударил огромного крота, отбросив его к стене. В зале наступила мертвая тишина, Алдер сделал другой шаг и нанес Клогвину еще два удара. На плече Клогвина показалась кровь, он повернулся вокруг собственной оси и упал, не успев нанести ни одного удара.

Алдер шагнул в последний раз и, придавив левой лапой огромного крота к земле, высоко поднял правую и произнес на кротовьем языке холодно и спокойно:

— Ну что, убить его?

Кроты вышли из оцепенения, одни бросились на Алдера, оттащили его назад и держали, чтобы он не мог больше ударить, другие держали Маррама. При этом все кричали:

— Нет! Нет!

В это время взбешенный Клогвин пришел в себя, поднялся и встал на задние лапы. Его мех взъерошился от ярости, мощные когти были нацелены на Алдера.

— Так, — произнес Алдер спокойно, но весомо, — значит, вы можете действовать сообща, как один, и способны понять, что является разумным. — Он обернулся и бросил через плечо: — Видишь, Маррам, эти кроты Шибода не совсем безнадежны!

Никто не ответил. Алдер стряхнул с себя державших его кротов, а Клогвин подошел ближе, явно намереваясь напасть. Кровь капала из легкой раны, нанесенной Алдером.

— Крот, я приношу извинения, — проговорил Алдер. — Я выбрал тебя, потому что ты показался мне самым сильным и, скорее всего, мог бы победить меня в честной борьбе.

Клогвин немного смягчился и чуть-чуть опустил когти.

— Но, понимаешь, — продолжал Алдер, — глядя, как вы тут спорите, мой добрый друг Маррам и я начали думать, что вашу систему грайки завоюют с легкостью, пока здесь все спорят со всеми. Такая раздробленная на группировки система очень уязвима. Такая система не в состоянии организовать серьезную оборону. Такая система не может выработать единую стратегию. В войне против дисциплинированных кротов Слова такая система обречена, каким бы великим ни было ее прошлое.

Кроты молчали. Потом Клогвин, все еще потрясенный, не осознавая полностью смысла сказанного Алдером, прорычал:

— Ты обидел меня, крот.

Алдер обезоруживающе улыбнулся, легко шагнул вперед, коснулся опущенного плеча Клогвина и поднес свою испачканную кровью лапу ко рту. Потом он повернулся к остальным кротам и проговорил:

— Многим было бы интересно узнать, какова на вкус кровь Шибода, а я знаю. Вкусная!

Алдер снова ухмыльнулся, а многие из присутствующих засмеялись, развеселившись от его неожиданной выходки.

— У меня болит рана, южанин, — снова рявкнул Клогвин.

Алдер резко обернулся:

— Так ударь меня, крот, как я ударил тебя, и давай забудем наши разногласия и начнем разрабатывать план, как победить грайков.

С ужасным ревом Клогвин двинулся вперед и так сильно ударил когтем Алдера, что тот упал на Маррама, которого все еще держали кроты.

На какое-то время Алдер потерял сознание. Ожидая, что он очнется и бросится в контратаку, все затихли, приготовившись наблюдать кровавую схватку.

Однако Алдер, придя в себя, посмотрел на место, куда пришелся удар и где текла кровь, коснулся собственной раны, поднес лапу ко рту, как он сделал это чуть раньше, и проговорил, правда, не совсем твердым голосом:

— Скажу вам одну вещь, кроты. Я говорю чистую правду — кровь грайков все-таки вкуснее!

При этих словах многие кроты громко расхохотались, а другие