* * *

Сергей полюбовался на дело своих рук: шестиконечную снежинку из трех туго натянутых между шестью колышками веревок, разновеликие лучи которой пересекались под разными углами, но точно в одном и том же месте, без всякого, даже самого малого треугольника в центре фигуры. Принимая во внимание все возможные погрешности, можно было с легким сердцем сказать, что точка соединения двух пространств была найдена. Прямо под центром веревочной звезды находилась та самая элементарная частица, которая вмещала в себя пятнадцать без малого миллионов квадратных километров воды и суши или, учитывая местные традиции, более пяти с половиной миллионов квадратных миль, украденных у планеты Земля. В эту точку, внутренне обмирая (не повредить бы чего случайно в этом микрокосме), парень воткнул ножку своей сажени и повел окружность…

Примитивный землемерный циркуль, аналогов которому в местных супермаркетах при всей их всеохватности не нашлось, пришлось сооружать из подручных, так сказать, средств — дорогущих полированных реек из какого-то пластика под красное дерево, грубо сколоченных между собой гвоздями. Но функцию свою он, несмотря на топорность работы, выполнял исправно, очерчивая на многострадальной почве терминатора окружность диаметром в два метра. Именно в эту окружность следовало, если верить инструкциям лысого джедая (а не верить им после всего происшедшего было попросту глупо), поместить тело (или тела) перед их перемещением внутрь Сферы.

Солнце по флоридскую сторону, похоже, клонилось к западу, потому что в тумане становилось все холоднее и холоднее, да и темнее к тому же.

— Ну что, — будничным голосом спросил Сергей спутницу, когда все приготовления к нырку были завершены, а рюкзаки с необходимым в путешествии скарбом аккуратно сложены точно в центре стартового стола. — Пойдем прямо сейчас? Или переночуем здесь, а утром…

Мэгги безразлично пожала плечами:

— А смысл? Не спать целую ночь, вертеться с боку на бок, сто раз кряду решить плюнуть на все и спокойно возвратиться домой и двести раз передумать?.. Нет уж, лучше разом решиться и все.

— Чем острее, тем быстрее… — по-русски пробормотал себе под нос Извеков.

— Что-что?

— Да так, русский фольклор… Ну, если ты не возражаешь…

Сергей помог девушке подняться и перебраться внутрь окружности через завал снаряжения. Потенциальные спасители мира встали в центре и тесно прижались друг к другу: пусть окружность и имеет достаточный диаметр, чтобы вместить все и всех, но перспектива провалиться в тартарары, ненароком оставив что-либо из организма на этом свете, не вызывала особенного энтузиазма. После этого из рюкзака на свет божий была извлечена бандура, как командир группы окрестил несерьезного вида ярко-желтую штуковину размером с крупный мужской кулак, несколько коническую по форме и покрытую красными и зелеными светящимися кнопками и блестящими окошечками дисплеев, хаотично разбросанными по всей поверхности, словно пятнышки по шляпке необычного цвета мухомора. Посредством этого агрегата, врученного тем же ветхим атлантом перед расставанием, парочка и должна была переместиться в Сферу.

Примостив игрушку на центральный колышек, Сергей, шепча себе под нос что-то вроде: «Третью зелененькую три раза, после чего пятую красненькую и восьмую зелененькую одновременно…» — настроил прибор и выпрямился, обняв спутницу за плечи.

— Готова? — шепнул он в покрасневшее от холода ушко, раздвинув губами золотистые пряди и чувствуя, как содрогаются под ладонью хрупкие плечи.

Ответный кивок он скорее угадал, чем почувствовал.

— Тогда поехали, что ли…

Указательный палец нащупал зеленую кнопку на самой макушке «мухомора»…

— Ну что это за страна… — тихонько ныл себе под нос старичок, выставивший перед собой полусогнутую морщинистую ладонь с намалеванным на ней ядовито-зеленым фломастером четырехзначным числом. — Только ведь начали жить помаленьку…

— Кто это начал? — живо повернулась к нему рослая дородная женщина, туго обтянутая, особенно под мышками и ниже талии, ситцевым платьицем легкомысленной раскраски в горошек. — Вы начали? Никто не начал, а вы начали?

— Почему я? — слабо возмутился пенсионер, — Все начали… Пенсии вот…

— А зарплаты? Бюджетники-то ладно, а мы на заводе?..

— Почему это «бюджетники ладно»? — тут же возмутился кто-то невидимый из-за спин стоящих после него, но, очевидно, обладающий более чем феноменальным слухом. — Чем вам бюджетники не угодили?..

Пять минут спустя вся очередь, утомившаяся торчать на жаре, практически не продвигаясь вперед, гудела, словно потревоженный ночным сладкоежкой улей. У бедного старичка, монументальной женщины в ситце и даже болеющего душой за правду бюджетника появились десятки сторонников и противников. Цепная реакция розни, близкой к классовой, тут же расколола еще недавно крепко сплоченный организм. Удивительно, но вместо ожидаемых трех фракций стихийно образовалось целых пять, не считая мелких соглашательских группок и отдельных крикунов-провокаторов, затираемых втихомолку в задние ряды с целью начистить рыло.

Оживились милиционеры, скучавшие в отдалении, как символы государева ока и призванные не допустить в случае чего…

Неизвестно, чем закончилось бы на этот раз обычное в последние дни выяснение отношений между разными группами пронумерованных граждан, имеющих разное право клевать с относительно щедрой длани государства, но по всей очереди от теряющейся вдали головы к безнадежно растянувшемуся на сотни метров хвосту пронеслось печальное: «Рубли закончились, поехала в банк…»

Кирилл Наметнов, подполковник танковых войск, передав скорбную весть дальше по эстафете, грустно посмотрел на ладонь с полурасплывшимся номером 1296, привалился к парапету и нахохлился, намереваясь ждать до упора. После неприятной новости желания склочничать у очередников как-то поубавилось, и они, понурившись, отправились на свои насиженные места, вяло переругиваясь друг с другом из-за подлинности маркера, начертавшего то или иное число на потной деснице.

Конфликт затухал на глазах. Человеколюбие недавних соперников и правдоискателей вернулось в норму до такой степени, что убить ближнего своего снова показалось грехом, а не доблестью. Рослая производственница даже протянула старичку-пенсионеру, глотавшему воздух выброшенным на берег карасем и суетливо вытряхивающему из коробочки пилюлю, крышечку термоса с прохладным домашним морсом, а бюджетник молча подставил страдальцу свой раскладной стульчик, чтобы тот мог отдохнуть минуту-другую… Кто-то шикнул на подростка, включившего на полную мощность приемник с вездесущей попсой, и тут же где-то в конце очереди задушевно затянули «Ох, калина…».

В томлении прошло полчаса. Приближался момент объявления действующего курса обмена на сегодняшний день, и атмосфера, и без того чуть ли не тропическая, стала стремительно накаляться. Кто же останется спокойным, когда от его кровных сбережений безжалостно отрезается нуль за нулем? Первым не выдержал паренек с транзисторным приемником, завопив: