Было чрезвычайно важно, чтобы он вошел в круг этих аристократов как равный им, вошел так, чтобы впоследствии никто не стал бы задавать никаких вопросов. Это был его шанс доказать, чего он стоит. Проклятие, но этот шанс был ему необходим, он жаждал его получить! Иногда ему хотелось ткнуть себя ножом, чтобы только увидеть, как потечет кровь.

Джини тоже должна занять свое место. Когда она обоснуется в Ардсли-Кип, то по праву станет первой леди в округе, и местное общество должно будет ее принять. Он был намерен добиться того, чтобы и у лондонцев не оставалось иного выбора – ради этого он был готов пойти на любые фокусы и манипуляции. Запустил бы кота к голубям или, скажем, ворона к этим щеголям. Увидеть бы, какая такая голубая кровь потечет из ран, нанесенных острым клювом разбушевавшегося гремлина… Джини принадлежит ему, и больше никто и никогда не посмеет показать ей спину. Кстати, она должна встретиться со своими родственниками, иначе тоска не перестанет терзать ей сердце. Ее злобная сестра, как стало известно Ардету, намерена появиться в Карлтон-Хаусе вместе со своим мужем, старшим братом Элгина, Роджером, бароном Кормаком. Ардет не сказал Джини об этом. Излишек информации бывает опасен.

Джини нервничает. Ардету очень хотелось утешить ее успокоить… Не воздействием на ее разум, нет, живым прикосновением рук, ласковым и согревающим. И более того.

Гораздо более.

Он почти уже примирил свои обеты со своими желаниями. Джини его жена, и она ему желанна. Она не оплакивает Маклина, и он, Ардет, ей небезразличен. Нет ничего греховного в том, что мужчина занимается любовью со своей женой, разве не так? Потом он вдруг вспомнил, что он не вполне такой мужчина, каким Джини его считает.

Может, он никогда им и не станет, если отдастся чувственным инстинктам, забыв о своих благородных намерениях. Были у него и более глубокие соображения. Ардет не был уверен, что будет вести себя как джентльмен в объятиях Джини. После долгих веков без женщины? Он может ее напугать. Более того, утратив контроль над собой, он может причинить ей боль. «Маленькая смерть» сексуального финала может обернуться чем-то и в самом деле опасным для жизни.

Это уже нечто в духе условий дьявола, который предоставил Ардету шесть месяцев, а потом целую вечность, чтобы оплакивать их. Именно так долго Ардет чувствовал бы свою вину, если бы причинил боль своей жене.

Вот почему он сторонился ее так долго, как только мог.

Но в тот вечер, на который был назначен торжественный прием у принца-регента, Ардет не мог сторониться Джини, делать вид, что не замечает ее, и вообще прикидываться равнодушным. Увидев, как его красивая, соблазнительная жена спускается с лестницы, он едва удержался от того, чтобы не взбежать по этой лестнице вверх, не подхватить Джини на руки и не отнести ее к ней или к себе в спальню, да в любую комнату, где есть кровать. Черт побери, в любую комнату, где есть ковер и дверь. Он сорвал бы с ее соблазнительного тела это блестящее платье, распустил ее сияющие волосы и сделал бы ее своей женой в полном смысле этого слова.

Как же она хороша в этом платье серого цвета, почти того же темного оттенка, как полуночное небо; черная кружевная накидка, которая скрывала ее беременность, усыпана была серебряными блестками, сияющими, как звезды в безлунную ночь. Волосы были забраны в узел на макушке, скрепленный бриллиантовой диадемой. Ардет дивился тому, как он мог при первом знакомстве счесть ее всего лишь миловидной.

Он видел великое множество красивых женщин, большинство великолепных королев и куртизанок своего времени, слишком чисто уходивших из жизни в расцвете красоты. Как правило, они были суетными созданиями и при встрече с ним беспокоились прежде всего о том, как они выглядят, как будто ему было до этого дело. Он их не разглядывал, он просто выполнял свою работу.

Сейчас он замечал каждую черточку.

Леди Ардет была не просто хороша собой. Он понимал, что она испытывает чувство страха, но ее врожденная смелость пробивалась через этот страх, добавляя новые оттенки к тому, что было на поверхности. Ее собственные усилия сделать себя как можно привлекательнее и свет новой жизни, озаривший ее, сделали ее облик достойным воплощения на художественном полотне. Она стала совершенной. Она принадлежит ему. Она, но не ее ребенок.

– Мы можем ехать?

Ардет подошел к нижней ступеньке лестницы и подал Джини руку.

Слава Богу, что он здесь, подумала Джини, так как она к этому времени почти утратила способность твердо держаться на ногах вместе с остатками уверенности в себе.

Однако ни единого доброго слова или комплимента не сорвалось с крепко сжатых губ графа. Теплая улыбка ни разу не согрела его смуглое лицо. Он был так же суров и замкнут, как тогда, когда она впервые встретила его в полевом госпитале, занятого только спасением жизней и ничем больше. Сегодня он был намерен покорить высший свет по своим собственным причинам, понятным ему одному, и Джини понимала, что она не вправе жаловаться.

Поездка в карете показалась ей бесконечной и в то же время слишком короткой. Лорд Ардет сидел напротив, всячески стараясь не помять ее юбки и в то же время не обращая никакого внимания на ее взбудораженные чувства. Они не сказали друг другу ни слова до тех пор, пока карета не остановилась в конце длинной череды других экипажей.

– Как я понимаю, никто не собирается выходить из экипажа и двигаться далее пешком, – сказал Ардет. – Вот глупцы. Они давно уже были бы в доме и веселились в свое удовольствие.

Веселились? Предполагается, что именно этим они будут заниматься? Джини охотно осталась бы в карете на всю ночь, это было бы для нее предпочтительнее, однако она спустилась из кареты на землю, когда пришла их очередь, с высоко поднятой головой и глядя прямо перед собой, такая же надменная и невозмутимая, как любая из дам бомонда. Она не принадлежала к этому обществу по рождению, но благодаря замужеству заняла в нем подобающее положение, одетая и увешанная драгоценностями в соответствии с обстоятельствами. Ее супруг вполне может ею гордиться. Если он и заметил, как дрожит рука, которой она опирается на его руку, то не упомянул об этом.

Джини почувствовала облегчение, уяснив, что представляться принцу им не придется с ним наедине, как она боялась. При сем присутствовали генералы союзнических армий, члены кабинета министров, личные друзья принца и несколько его бывших любовниц. Она никого из присутствующих не знала, и никто не смотрел на нее, когда по кивку принца Ардет подвел ее к нему.

Мисс Хэдли могла бы гордиться реверансом Джини. На принца это, кажется, произвело хорошее впечатление. Он широко улыбнулся. Впрочем, все знали, что ему нравятся хорошенькие женщины.

– О, Ардет, скажу вам, что мы строили различные предположения по поводу вашего неожиданного выбора. Разговоров было предостаточно, знаете ли. Но теперь нам все понятно.

Граф слегка поклонился, потом сдвинул брови, так как принц, взяв руку Джини в свои, задержал ее на более долгое время, чем допускал строгий придворный этикет.