– А с вами, моя дорогая, – обратился его высочество к Джини настолько громко, что каждое слово могли услышать все присутствующие в приемном зале, – мы жаждали познакомиться как с новой для нас супругой пэра. Или мне следует предложить вам еще и титул Несравненной, а?

Он рассмеялся – от этого смеха затряслись его отвислые щеки и зазвенели бесчисленные медали на широкой груди. Окружавшие принца прихлебатели тоже рассмеялись и закивали с должной обязательностью.

Ардет уставился горящими глазами на руку Джини, все еще зажатую в толстых пальцах принца. Он не решался причинить этим пальцам острую боль или неудержимый зуд, во всяком случае, здесь, на приеме. Принц не обратил на него внимания и адресовался к Джини на этот раз негромко, предназначая свои слова для нее одной:

– Мы не знали, посылать соболезнования или поздравления. Трудный выбор, не так ли?

Джини не поняла, чей выбор он имеет в виду: свой или ее, но ей показалось, что он искренне тронут ее положением, и потому она, опустив голову, сказала:

– Вы очень добры, сир. Благодарю вас за понимание и за ваше милостивое приглашение.

– Прекрасно сказано. Но берегитесь, моя дорогая. Старым сплетницам это не нравится. Эти кошки не одобряют ваш поспешный брак и то, что вы не соблюдаете траур. Они начнут искать недостатки в вашей наружности и в ваших манерах. Но главным образом их выводит из себя то, что вы подцепили богатого графа прежде, чем они смогли запустить в него свои когти. – Он наклонился к ней еще ближе, так близко, что она услышала поскрипывание его корсета. – Скажу по секрету: они и нас не жалуют.

Непопулярность принца ни для кого не была секретом, хотя Джини сочла невежливым говорить об этом сейчас. Газеты были полны критических суждений о принце, обвинений в расточительстве и беспутстве, а также полученных от лондонской прислуги сведений о том, что их хозяева недовольны таким правителем.

– Не позволяйте им обижать вас, – продолжал принц. – Таков наш совет. Мы благополучно обошлись без их одобрения. Мы радовались жизни. Поступайте и вы в том же духе.

Джини подумала, что это прозвучало как приказ, и едва не рассмеялась нервным смехом, так как нервы ее были напряжены. Как может считать этот не в меру растолстевший государь, будто по его приказу подданные станут счастливыми?

Джини не была уверена, что сможет выполнить королевский указ. Не была она уверена и в том, что Ардет не устроит сцену, если принц не отпустит ее руку, которая чувствовала не слишком приятное тепло его пальцев даже сквозь перчатку. Не могла же она попросту высвободить руку из хватки принца или наступить ему на ногу, как она однажды поступила по отношению к одному наглому капралу в армии… Она пробормотала нечто более или менее подходящее к случаю и посмотрела на своего мужа.

То же сделал и принц.

– Сверх того, Ардет сумеет с ними справиться. Даю слово, что не знал такого мастера убеждать людей.

– Да, он умеет быть убедительным, – согласилась Джини. – И чаще всего оказывается прав.

– Положитесь на него. Именно так поступили бы мы. Ведь не скажешь, что он из тех, кто не прислушивается к доводам разума? Богатым и красивым джентльменам все прощается. Строгие судьи могут сколько угодно повторять, что презирают выскочек, но любая из этих дам дала бы себе отрезать руку по локоть ради того, чтобы занять ваше место.

Если он немедленно не отпустит ее руку, Ардет может лишить принца его собственной конечности. Джини слегка посторонилась, чтобы уступить место женщине весьма плотного сложения, которая явно старалась попасть принцу на глаза.

Эту особу трудно было не заметить. Почти такая же толстая, как его высочество, она нацепила на себя примерно столько же драгоценных украшений – колец, серег, подвесок и так далее, – сколько у принца на груди было медалей. В волосах у нее покачивались павлиньи перья, а на платье из бирюзовой с золотом ткани, казалось, едва хватило материи во всей Франции.

Джини сделала реверанс и двинулась прочь в сопровождении Ардета, который не отступал от нее ни на шаг.

– Не забудьте хорошенько повеселиться, – высказал пожелание регент перед тем, как выбросить Джини из головы. – Славная победа, да, славная!

Кажется, сам принц намеревался повеселиться от души.

– Напыщенный осел.

Джини взглянула на мужа, на губах у которого играла улыбка, тонкая, как ее газовая накидка.

– Вы имеете в виду принца? – спросила она встревоженным шепотом, словно их могли подслушать и арестовать за подстрекательство к мятежу. – Его высочество был очень добр.

– Не добрее ворона. И не умнее.

– Господи, неужели вы позволили Оливу прилететь сюда? Что, если он… понимаете… на какое-нибудь произведение искусства во дворце? Или на самого принца?

Прежде чем Ардет успел ответить, к ним подошел конюший принца, сэр Кельвин, чтобы проводить их к группе джентльменов, с которыми Ардет непременно хотел встретиться. Джини не могла с уверенностью судить о том, что именно перешло в карман баронета из рук ее мужа, но ясно видела, что Ардет что-то положил туда. Возможно, это были какие-то указания принца. Вполне вероятно, что иначе собравшаяся у регента знать не приняла бы ее в свое общество, решила Джини. Они были вежливы, хоть и сдержанны, и гораздо более интересовались путешествиями Ардета, его внезапным возвращением и его планами на будущее, чем его сомнительной женой. То, как он будет голосовать в парламенте, было куда важнее того, каким образом он попал в плен.

Джини не возражала. Она получила возможность перевести дух – настолько, насколько это было возможно в туго зашнурованном корсете, который Мари убедила ее надеть. И слава Богу, что с ее представлением принцу покончено. И она не скомпрометировала Ардета. Но разумеется, вечер еще только начинался.

Джини наблюдала за мужчинами, окружившими Ардета, и отметила про себя, что ни один из них не был таким высоким, видным и красивым. Ни один не держался с таким естественным достоинством, даже иностранные принцы, которые восхищались тем, что он с каждым из них говорит на его языке.

Скоро гости всей гурьбой переместились в просторный зал, в котором оставшиеся пять сотен удостоенных приглашения на прием выстроились в очередь, дожидаясь представления принцу-регенту. Джини еще раз поблагодарила Бога за то, что была избавлена от этого сурового испытания.

Мимо них прошли несколько военных, а тот самый придворный, которого подкупил Ардет, представил их герцогу, члену королевской семьи, который одарил их небрежным и неприязненным взглядом. Затем наступила очередь русского графа, который щелкнул каблуками, и некоего маркиза, направившего на Джини свой лорнет.

Сэр Кельвин удрученно покачал головой, видимо, признавая несостоятельность своей попытки привести кого-либо из присутствующих на приеме леди в тот уголок зала, где стояли Ардет и Джини, как бы окруженные невидимым забором. Ардет пожал ему руку, еще одна свернутая банкнота перешла в ладонь сэра Кельвина, после чего тот испарился.