него работают разные люди. И ничего он не забывает. Если он пока до нас не добрался, так у него, наверно, есть на то причины. Но если доберётся… – Лу вздрогнула, и её щёки приобрели нежный салатовый оттенок. – В общем… я и подумала… ты же почти охранитель, так?

– Вроде того, – осторожно признал Унельм. – Только не пойму, чем это нам поможет.

– Ну как же… – Лудела робко улыбнулась. – Расследование ведь кончено. Я подумала: может, ты поговоришь с газетчиками… Расскажешь им, как на самом деле всё было. Верран наверняка узнает, прочтёт, и тогда…

– Лу, это безумие. Даже если бы я хотел – я не могу. Расследование ещё идёт. Меня отстранят от службы, если выкину такое, и правильно сделают.

Лудела закусила губу, и её бледное личико под слоем пудры посерело. Кажется, он лишал её последней надежды, и Ульм поспешил заговорить:

– Слушай… мне всё равно нужно в Нижний город. Может, я что-то и придумаю. Там, на месте. Только нужно подумать что.

– Тебе нужно? – медленно повторила Лу. – В Нижний город?..

Кажется, план успокоить её провалился.

– Это для расследования. И мы с тобой можем помочь друг другу. Ты расскажи мне, как не попасть в передрягу в Нижнем городе, а я…

– Никак, – отчеканила Лудела. Щёки её заалели. – Фокусник, ты с ума сошёл или вообще меня не слушал. Ты что, не понимаешь, что это за место? Охранители ходят туда большими группами, и всё равно им приходится договариваться с местными… Типа того же Веррана. Иначе это слишком опасно.

– Но туда же можно войти, если…

– Войти-то можно. А вот вернуться – как повезёт. Любой, кто приходит в Нижний город без охраны, на свой страх и риск, – сам за себя. Я же сказала: Охрана приходит туда редко, а когда приходит, то так, для галочки… Нижний город живёт своей жизнью… Взамен охранители его не трогают.

– Я ведь не буду кричать, кто я такой, знаешь ли. Что, если я оденусь попроще, и…

– Попробовать можно, – пробормотала Лудела неохотно. – Если ты будешь вести себя тише весеннего снежка, не будешь показывать, что у тебя есть деньги, ни у кого не будешь брать еду или выпивку – но, кстати, если откажешься, могут обидеться, и тогда плохо дело – не перейдёшь дорогу никому неприятному, не обидишь кого-то из местных девчонок отказом – или кого-то из местных парней, если будешь водиться с их девчонками…

– Как-то противоречиво, не находишь?

– Я о том и говорю. Ты же не сможешь просто ходить по стеночке, так? Начнёшь вынюхивать, и вот тут и вляпаешься в неприятности.

Унельм не готов был сдаться вот так просто – Лудела была единственной ниточкой, связывающей его с Нижним городом.

– Должно быть что-то. Может, кто-то из твоих друзей…

– Говорю же, я с ними порвала. – Кажется, Лу начинала терять интерес к их разговору. Она поняла, что Ульм ей не поможет, и мрачно буравила взглядом вновь опустевший стакан. Казалось, она вот-вот опять расплачется.

– Выше голову, – сказал Ульм, проклиная себя за любовь к необдуманным обещаниям. – Я же сказал, что, может, что-то ещё придумаю. И я постараюсь, Лу. Я ведь тоже отчасти виноват.

«Сильнее, чем ты думаешь».

– Вот что. Расскажи мне всё, что знаешь о Нижнем городе, ладно? Кто есть кто, куда ходить можно, а куда совсем не стоит… Всё, что может быть полезным.

Несмотря на все её предосторожности, теперь Ульм только укрепился в желании пойти в Нижний город в одиночку. Если всё работает так, как рассказала Лу, он отправится туда в компании Олке и десятка охранителей, а значит – прощай, самостоятельное расследование.

Кроме того, Нижний город манил его, как манило всё новое – так ли велика разница между полётом в другую страну или походом туда? Ему хотелось пуститься в новое приключение – а опасность только подзадоривала. В конце концов, разве не так во всех легендах и песнях добывалась любовь прекрасной девы?

Кажется, что-то такое проявилось в его лице, потому что Лудела вдруг деланно небрежно спросила:

– Кстати… кто та девчонка, с которой ты сейчас встречаешься? Она не будет переживать, если ты пойдёшь в Нижний город?

– Какая ещё…

– Ой, брось, Улли, я тебя знаю. Ты остался в городе, хотя Мел готов поднести тебе твои прекрасные дальние страны на блюдечке. Ну. Кто она?

Унельм вдруг с ужасом ощутил, что краснеет – давненько с ним не случалось ничего подобного. Тем более в присутствии Луделы.

– Да мы просто друзья, вообще-то…

– Бедный Улли, – сказала Лудела с неожиданно нежной улыбкой. – Нелегко тебе придётся… красавчик из Ильмора. Ладно. Есть у тебя бумага? Я расскажу, что знаю. С чего же нам начать?

– Ну, например… – Унельм помедлил. – Может, ты знаешь, где можно найти этого Веррана?

Лудела покачала головой:

– Никто не знает, где он живёт. Он появляется то там, то тут. Но я знаю, что его люди бывают в одном кабаке… Он называется «Хлад».

«Хлад».

Одно из названий, записанных Олке рядом с именем Томмали.

* * *

То, что рассказала Лу, не слишком вдохновляло. По её словам, не существовало дел слишком грязных для Веррана – как не существовало мест в Нижнем городе, безопасных для чужака.

Но, по крайней мере, теперь Ульм знал, откуда начать.

Солнце уже садилось, когда он медленно шёл к дому, погружённый в мысли – о Томмали, «Хладе», Омилии, Верране… А потом кто-то преградил ему путь. Унельм едва не столкнулся с человеком, явившимся словно из ниоткуда, и уронил на землю пакет с ужином. Всё вывалилось из пакета прямиком в лужу – хлеб мгновенно пропитался грязной дождевой водой, помидоры запрыгали по мостовой.

– Вот спасибо, – буркнул Унельм. – Видимо, вы очень спешили.

– Сожалею, господин Гарт. Это был ваш ужин? Какая неосторожность с моей стороны. Позвольте угостить вас. Поблизости есть отличное место.

Говорящему было, наверное, лет сорок… Во всяком случае, так показалось Ульму поначалу. Однако уже в следующие несколько минут он ловил себя на мысли о том, что этому человеку может оказаться и двадцать пять, и пятьдесят. Это был человек без возраста. Не слишком низкий, не слишком высокий; неплохо сложённый, крепкий, но стройный. Светлые волосы были собраны в аккуратный хвост, глаза смотрели внимательно, прямо, но в их глубине как будто темнело что-то – то ли тяжёлая мысль, то ли печаль. Это не вязалось с шутливым тоном и тем, с каким ленивым изяществом человек отвесил Ульму неглубокий поклон.

Одет он был просто, в чёрное и серое. Такого человека не отметишь